"Николай Левашов. Хорошо в стране советской жить...(Зеркало моей души-1)" - читать интересную книгу автора

затерялся в Сальских степях. Ее отец, сибиряк, был кадровым военным из
"бывших". В 1941 году он был востребован Родиной, точнее, его опыт и знание
нескольких языков, и выполнял специальные задания, о содержании которых не
смог ничего выяснить даже муж сестры моей матери, полковник ракетных войск,
служивший в свое время в Министерстве Обороны СССР.
Моя бабушка по материнской линии - Анна Сергеевна Андрюшечко (в
девичестве Ищенко) получала за него персональную пенсию в 200 рублей (2000
старыми рублями). Для сравнения, вдова бабушкиного брата получала пенсию в
три рубля (30 рублей старыми деньгами). Второй ее брат попал на фронт в 17
лет, подделав свое свидетельство о рождении. С войны не вернулось трое
мужчин из моей семьи. И это - только ближайших родственников.
Еще в детстве, у моей матери проявились необычные способности, такие,
как левитация, возможность видеть будущее и безошибочно определять проблемы
человеческого организма, что очень пригодилось ей позже, когда она работала
в детской поликлинике. Судьба привела ее в Кисловодск, где она поступила в
1956 году в медицинское училище, которое она успешно окончила и получила
профессию фельдшера. В этом курортном городе она и встретила моего отца и
... следствием этой встречи стала свадьба и рождение брата, меня и сестры.
Мы все ютились в маленькой подвальной комнатке, которую переделал для
жилья мой отец из подвала при комнатушке, в которой жили его родители. Но
подвал оставался подвалом, стены были круглый год сырыми так же, как и
одежда, постельное белье и т. д. Окна на две трети "уходили" под землю, и
единственное, что мы могли видеть, "любуясь" пейзажем, так это ноги
прохожих, проходящих мимо по тротуару. С тех самых пор я не терплю сырости.
Это - из неприятных воспоминаний детства. Но, тем не менее, большинство
детских воспоминаний - теплые и радостные. Особенно ярки воспоминания о
природе.
Двор дома, в подвале которого мы жили, обрывался в ущелье горной речки,
которую мы называли балкой. Это ущелье стало нашей детской площадкой. По
тропинкам мы спускались до самого дна ущелья и уходили вверх по течению
речки в горы потрясающей красоты. Пятнадцать-двадцать минут хода, и мы
оказывались среди почти дикой природы. "Дикость" слегка портили огороды, на
которых окрестные жители выращивали себе картофель. Но стоило удалиться на
какой-то километр в горы, и следы цивилизации практически полностью
исчезали.
Горное ущелье, которое мы называли балкой, на самом деле было
впечатляющих размеров. По дну ущелья текла небольшая речка, которая во время
летних ливней или продолжительных дождей становилась мощным и бурным
потоком, сносившим все на своем пути. С высоты птичьего полета, на уровне
которого находились края ущелья, мы не раз наблюдали, как бурный горный
поток нес сорванные со своего места постройки, коров и овец, которые жалобно
мычали и блеяли, чуя свою неизбежную смерть. Стоя на "нашем" краю обрыва, я
на своей "шкуре" чувствовал страх и ужас, который испытывали эти несчастные
животные. Иногда в этих потоках гибли и люди.
Ущелье постепенно расширялось, и вдоль берегов реки на дне ущелья
стояли дома, в которых жили люди, и часто я, стоя на своем краю ущелья,
ощущал себя властелином Мира. В любом случае, возникало непонятное
возвышенное чувство какой-то окрыленности, когда видишь далеко внизу дома,
улицы, маленькие фигурки спешащих по своим делам людей и машин. Чтобы с
такой высоты разглядеть людей, приходилось напрягать зрение, а о том, чтобы