"Морис Левель. Ужас " - читать интересную книгу автора

Внезапное бешенство овладело репортером. Он сжал кулаки и пробормотал:
- О, гадины! Гадины!
Что ему теперь делать? Идти за помощью? Звать? К чему? Все уже кончено,
все бесполезно. Он стоял неподвижно, растерянный, весь поглощенный ужасом
виденного и пережитого. И вдруг он мысленно последовал за убийцами. Они ему
представились сидящими в каком-нибудь чулане, делящими добычу и
перебирающими окровавленными пальцами украденные вещи. И опять он прошептал:
- Гадины! Гадины!
Им овладело непреодолимое желание отыскать их и увидеть не ликующими и
свирепыми, какими они, вероятно, были рядом с этим трупом или за этим
столом, а бледными, разбитыми, дрожащими от страха, на скамье подсудимых,
между двумя жандармами. Он вообразил себе их отвратительные лица в тот
момент, когда им будут читать смертный приговор, представил их шествие на
гильотину при бледном свете раннего утра. Закон, сила, палач показались ему
великими, грозными и справедливыми. Потом вдруг, внезапным поворотом мысли,
этот закон, эта сила, эта карающая рука представились ему жалкими
фантошами - марионетками, над которыми смеются преступники. Полиция, не
способная охранить безопасность жителей, не умеет даже поймать преступников.
Хотя она изредка и останавливает кого-нибудь, но это делается наугад, когда
случай помогает ей. Но на одного пойманного негодяя сколько безнаказанных
преступлений! Хорошая полиция должна располагать не глупыми силачами, а
тонкими умами, настоящими артистами, людьми, смотрящими на свою службу
скорее как на спорт, чем на ремесло. Если только преступник не сделает
какого-нибудь грубого промаха, он уверен в своей безнаказанности. Человек,
не оставляющий за собой улик, может совершенно спокойно грабить и убивать.
Раз преступление открыто, полиция находит жертву, стараясь узнать ее жизнь,
рассматривает бумаги. Если убийца не имел никакого важного отношения к своей
жертве, то после нескольких месяцев поисков и после того, как следователь
засадил в тюрьму какого-то несчастного, причастность и виновность которого
наконец опровергнута, дело сдается в архив, а преступники, поощренные
удачей, продолжают свою работу каждый раз все более смелые и неуловимые, так
как промахи полиции научили их искусству не давать себя накрыть.
А между тем существует ли более увлекательная охота, чем охота на
человека? По деталям, неприметным для других, уметь пережить целую драму до
самых мельчайших подробностей. Начать с отпечатка, с обрывка бумажки, с
передвинутой вещицы и дойти до главных фактов! По положению трупа угадать
жест убийцы; по ране - его профессию, его силу; по часу, когда преступление
было совершено, - привычки убийцы. Простым анализом фактов воссоздать целую
картину, подобно тому, как натуралист воссоздает по одной кости скелета всю
фигуру какого-нибудь допотопного животного... Какое это торжество! Едва ли
изобретатель, день и ночь работающий в своей лаборатории над разрешением
какого-нибудь вопроса, испытывает большее удовлетворение!.. Ведь цель, к
которой он стремится, неподвижна. Он знает, что истина одна и неизменна, сто
никакие обстоятельства не имеют на нее влияния, что с каждым шагом он к ней
приближается; он знает, что он подвигается хотя медленно, но верно; что если
путь, который он избрал, правилен, то решение не может в последнюю минуту
ускользнуть от него. Для полицейского, наоборот, это сплошная тревога:
найденный было след, оказавшийся неверным; цель, казавшаяся только что
близкой, внезапно исчезающая; постоянно осложняющаяся загадка с решением то
удаляющимся, то опять приближающимся и опять ускользающим. Но одновременно