"Ахто Леви. Записки серого волка " - читать интересную книгу автора

закончилась. Люди привыкли к покою. И вдруг...
Это и была диверсия. Сделали это бывшие гитлерюгенд, не желавшие,
видимо, смириться с поражением фашистской Германии.
В тот день, когда произошла катастрофа, был какой-то важный праздник в
Англии - день рождения то ли короля, то ли королевы, - и как раз в честь
этого был парад, английские войска гордо маршировали на центральной площади
города, а тут... салют!
В порту стояло несколько военных кораблей, принадлежавших бывшей
Германии. Стояли эти корабли, и никто на них не обращал внимания. И никто не
мог подумать, что они еще принесут несчастье. Они стояли, нагруженные
боеприпасами, неподалеку от воинских складов, где тоже хранились боеприпасы.
Сперва взорвались один за другим корабли, а вслед за ними склады. В порту
начался пожар, загорелись торговые суда и промтоварные склады, загорелись и
жилые дома. Огонь бушевал по всей территории порта. Во всех концах города
завыли сирены, как в былые времена, когда американская авиация совершала
налеты на город, и люди, не зная, что это могло означать - не началась ли
снова война! - удирали со всех ног в убежища.
Порт и близкие к нему районы оцепили полиция и войска. Оттуда выносили
окровавленных людей. Проскользнуть на оцепленную территорию мне не
составляло труда, я знал в порту и в прилегающих к нему улицах бесчисленные
лазейки. Но двигаться в районе катастрофы было опасно, кругом сновали
полицейские и военные, вылавливая мародеров и грабителей, пользую-щихся
суматохой. Я прошел к "Барселоне", но в тот день и еще на три дня мы
получили совсем нежелательный отпуск.
Предсказание Илоны сбылось. Вчера пришел Кнут и сказал Илоне, чтобы она
отправилась на Кенигштрассе - в какую-то компанию. Мы остались вдвоем с
Эве, и я этому очень обрадовался. Но зря радовался. Не успела уйти Илона,
как появился долговязый молодой человек, облокотился на барьер и спросил
Эве: "Много сегодня успели продать?" Эве, разумеется, сразу догадалась, в
чем дело, но сказала, что не понимает, о чем речь. Тогда незнакомец показал
удостоверение полицейского и вошел в гардеробную.
- Я имею в виду коньяк, - пояснил он.
Эве сказала, что не продает алкоголь.
- Посмотрим, - промолвил шпик и начал рыться в гардеробной.
Эве, побледнев, следила за ним испуганными глазами. Вскоре он нашел
спрятанные под столом бутылки - Илона их еще не успела, видимо, продать --
и удовлетворенно хмыкнул. Он открыл одну и осторожно пригубил. Вытер рот,
еще раз хмыкнул: "нормально". Потом запихал в карманы все бутылки и сказал
Эве, чтоб оделась и шла с ним. Эве божилась, что этот коньяк продает не она,
что она ничего не знает, но тип-то ведь был полицейский, и, по-моему, легче
разжалобить крокодила, чем его. Увел бы он Эве, если бы не вошел герр Бруно.
Oн казался очень удивленным и спросил, что это значит. Полицейский начал
объяснять, что нашел у этой "крошки" коньяк и тому подобное. Тут герр Бруно,
изображая на лице медовую улыбку, стал уговаривать полицейского подождать,
позволить переговорить с Эве наедине. Герр Бруно был известный человек в
порту, уважаемый, и, конечно, полицейский не отказал ему. Он остался ждать в
вести-бюле, а герр Бруно и Эве вошли в гардеробную. Герр Бруно выглядел
озабоченным и говорил, что Эве влипла в глупейшую историю, потому что
продавала коньяк на свой страх и риск; что, если бы она продавала по его
предложению, он бы всегда ее отстоял, ей нечего было бы опасаться, а