"Владимир Леви. Наемный бог" - читать интересную книгу автора

самоподача вовне, особый род сценического искусства, а подсознание слишком
легко заигрывается.
Давид был младше меня на два года; казался же - не из-за физических
признаков - старше, и всеми воспринимался как недосягаемо старший. Потом и
телесно начал догонять и обгонять свой образ-для-других; в 30 смотрелся уже
на сорокапятилетнего профессора, в 45 - на шестидесятилетнего.
А в то молодое время мы сблизились, дружили первыми своими семействами,
гуляли на дачах, дурачились, боролись, как пацаны, дулись в шахматы.
Домашний Давид оказался полной противоположностью своей
врачебно-гипнотической ипостаси: ничего магического - уютный, теплый,
смешной, рассеянный, грустно шутливый, мальчишески азартный, глупо
завистливый, подтрунивающий над собой...
Нежный папаша, заботливый муж, веселый бытовой комик, иногда вдруг
зануда, ворчун, страшный тем, что голоса никогда не повысит...
В те времена популярен был украинский сатиро-юмористический дуэт дылды
и коротышки: Тарапуньки и Штепселя, и долговязый Давид, стоило ему снять
очки, чуть наклонить набок голову и приподнять одну бровь, становился
вылитым Тарапунькой, один к одному. Подыгрывая своему персонажу,
импровизировал на полуукраинском наречии преуморительные байки.
Рассказчик был потрясающий, многожанровый, с даром артистического
перевоплощения, с превосходным вкусом к сочной подробности, с отменным
умением распределять слушательское внимание, держать паузы. Иной поведает
тебе душераздирающую историю, и ты сдохнешь со скуки; Давид же мог
рассказать всего лишь о том, как встал утром, сходил в туалет и почистил
зубы - но рассказать так, что ты обо всем забудешь, впадешь в экстаз или
помрешь со смеху.
Он жил тогда еще безалаберно, юношески открыто и был центром притяжения
для обширной и разношерстной публики: для одних Додик, для других Дима, для
третьих Давид, для четвертых (и для меня) Давидушка, для пятых, коих
прибывало все более, - Доктор...
В доме беспрестанно трещал телефон, его спрашивали на разные голоса,
разыскивали, допекали пациенты и особенно пациентки, от самых что ни на есть
нормальных стерв-истеричек до вполне сумасшедших шизух... Интересно было
наблюдать, как после дежурного, мягко-профессорского "да-да...", сразу
славшего на другой конец провода магнетическую волну и одновременно сигнал
дистанции, он мгновенно перевоплощался в Того, Кто Нужен Тому, с Кем
говорит. То строг, сух, лаконичен, то мягко-проникновенен и до бесконечности
терпелив, то ласково-ироничен, то бесовски-игрив...
А еще был Давид рукоделом - все, от детской соски до автомобиля, умел и
любил чинить, разбирать-собирать, налаживать, конструировать разные
приспособления и прибамбасы. Внимание его было пристальным, вникающим,
методически-обстоятельным.
Странно: его техническую одаренность потом, через много лет, мгновенно
просекла Ванга, великая слепая ясновидица и пророчица, у которой он побывал,
будучи в Болгарии, как позднее и я.
А врачебную одаренность отвергла.

Инженер человеческих душ в прямом смысле?..

"Никакой ты не врач, - прокричала ему сухонькая слепая старушка со