"Владимир Леви. Куда жить" - читать интересную книгу автора

приветствует меня всякий раз, как зашелестит строчка прозы, зашевелится
зачаток стиха...
Милостиво разрешает присаживаться пациентам, выслушивает их
снисходительно-умудренно, иногда проборматывает некие напоминания,
благоволит усилиям понимания... Но не выносит, когда на нем пишут рецепты
или деловые бумаги. Что такое, вопрошает, к чему эта буфетная суета, эта
возмутительная возня?.. Стыдно и оскорбительно. Я и так многое претерпел...
Это правда: Великий Стол пережил восемь войн и по меньшей мере три
революции. Гнутые ореховые ноги уже лет сто восемьдесят взывают о скорой
помощи; грудастые бронзовые рожицы побурели; врезная, цвета спелой маслины
кожа столешницы изуродована царапинами и вмятинами, кое-где вспухла; на
черной тисненой кайме зияет кошмарный шрам, выжженный сигаретой, -
увековечил себя мой подвыпивший приятель с подружкой...
Реставрировать недосуг, да и не по карману...

...И молча, как рыба, ныряя на дно,
вдыхаю миазмы чужих природ -
несчастий так много, счастье - одно,
а надо бы наоборот...

В скудный наш дом этот ссыльный аристократ перекочевал из Старой
Европы, из Бельгии, где в приморском граде Антверпене родилась моя мама.
Такой же точно - близнец? - я увидал мельком в кинохронике: в роскошном
королевском дворце (Версале?) за ним сидел президент де Голль, подписывал
договор...
Плохо это, неправильно - зависеть от вещей, знаю и понимаю - глупо,
унизительно для души...
А я от Великого Стола явно зависим. Сейчас, правда, уже не настолько
сильно, как раньше, когда, бывало, и месяца не мог прожить где-нибудь в
отдалении, чтобы не затосковать, не возжаждать снова и снова притронуться
рукой, глазом, дыханием к добротному дружелюбному дереву, к звонко зовущим
извилистым вензелям, к гениально-легким литым фигуркам...
Я терял без него работоспособность и вдохновение жить. Спрашивал себя,
в чем же дело, почему я готов отдать за этот музейный экспонат если не
жизнь, то пожалуй, ногу, а то и руку. Эстетическая ценность - да, я к
красоте чувствителен; средоточие родовой памяти - да, и это... Но и еще
что-то...
Личная значимость, внутренняя цена, привязанность и зависимость - вот
мы и начали разговор об этом.
Самая что ни на есть конкретная психология.

Голова в песке - не бывать тоске

психологема сверхценности

Чья жизнь вам дороже: отца, матери, ребенка или ваша собственная?
Катастрофа, пожар, землетрясение - кого спасать первым?.. Кто-то скажет:
конечно, ребенка.
А кто-то - мать, ведь она единственная, а детей может быть много... Для
большинства же сама мысль, сама возможность рассуждений об этом кощунственна