"Александр Левин. Гибель Фаэтона" - читать интересную книгу авторазначительно более тяжелые массы. Чтобы представить себе глубинные массы,
французский ученый обращается к железным метеоритам... - Ну что же. Мало ли что взбредет в голову Ньютону или твоему О. Добре - французскому ученому? Тогда я с другой стороны сделал свой вопрос. - Как же может при взрыве Солнца образоваться еще какое-то ядро? В самом центре планеты, ну хотя бы Фаэтона? Миша поглядел мне в глаза осмысленно. - Ты думаешь, ядра не должно быть? - Может быть, если ты докажешь, как из взрывающейся пцанеты, за вылетом кольцевых окружностей, образуется ядро? - Но как это предсказать, я не знаю... - Не знаешь, а рисуешь! - Я чувствую, что-то не так в теории Шмидта... - Ты вычислил массу всех планет и Солнца? - Да. Вот масса Солнца, вот- планет... Не понимаю, как она летит.- Миша почему-то указал на Землю. - За Солнцем, разумеется. - Да тебе ясно, какая масса у планет? - Миша вслух обозвал такую сверхгигантскую массу, что я упал со стула, но трубку удержал. И расхохотался. На нас злобно оглянулись. Я выбежал, закрыл за собой дверь, но неплотно. Я видел, как Миша не спеша поднялся, вышел вслед за мной и застал меня в углу. Я смеялся, едва удерживая трубку. Просмеявшись, я объяснил ему, почему я не удержался и притягивает и не отпускает Солнце. Раскрутится маховик - ничем его не остановишь. - Тебя это не ужасает? - Ужасает. Но Ньютон. Шмидт. Мохоровичич. Астрономы... - Она, Земля, пуста, как эта запаянная трубка. Я поднес трубку к Мишиному носу, потрясая ею. Миша глянул, кинул папиросу в урну, не мигая смотрел, молчал. - Выбрось ядро из Земли,- прокричал я. Миша спросил: - Куда? - Так ты не знаешь? - уже проговорил я, чувствуя, что он не подозревает об инвариантности любой замкнутой системы, и спросил: - Ты Солнце и планеты как себе представляешь, если они удалены на десять световых лет от такой же системы? Инвариантность эта означает,говорил я, задыхаясь,- что мы можем выкидывать все изнутри, оставляя ускорение, расстояния и прочее. То, что не меняется... До него наконец дошло. - Это гениально. Но объясни: это ты только что придумал, экспромтом? Миша взял у меня трубку, посмотрел. Еще минуту погодя он произнес: - Ты гений! - Не одному тебе всякий раз считаться гением, а другим - ничтожеством... Высказал я все в какой-то великой спешке, не придавая сказанному мною ни капли истины. Истина сказалась позже, когда я впервые увидел во сне: что я |
|
|