"Ханох Левин. Пять пьес (Пакуем чемоданы, Опс и Опля и др.) " - читать интересную книгу автора

Мы не умрем, мы будем играть в бридж. Мы будем представлять весь район,
наших покойных мужей, детей, всю нашу жизнь. Мы им еще всем покажем. В
бридже. (Уходят)
Картина 18, последняя
Ночь. Улица. Фонарь. Входят два санитара скорой помощи, с носилками, на
которых лежит Геня. Голова ее слегка приподнята. Рядом идет Эльханан.
Эльханан: Вот так, безо всякого предупреждения, раз - и все.
Геня: А я что, не говорила? Я же обещала, так я и сделала.
Эльханан: Нам надо еще кое о чем поговорить.
Геня: Ай, я была для всех вас как просто "апчхи". Сказали "будь здоров"
и пошли дальше.
(Санитары уносят носилки. Эльханан остается. Говорит как бы про
себя,
но и как бы вдогонку Гене): Я еще не все выяснил! На повестке дня еще
несколько важных вопросов. Мы же еще ничего друг другу не сказали. Надо
поговорить, мама, нам надо поговорить. (Пауза). А я себя вел так, будто
впереди вечность.
Рассвет. День. Вечер. Гробовщик тащит тележку с гробом, на котором тело
Гени, покрытое простыней. За гробом идут Бьянка, Лола, Зиги, Циля, Мотке,
Ципора. Процессия останавливавется у дома Геллернеттеров. Мотке подходит к
стояещму неподалеку Эльханану кладет руку ему на плечо, подводит его к
процессии, становится напротив всех, готовясь произносить речь:
Мотке: Сегодня мы провожаем в последний путь Геню Геллернеттер. Что
мы
можем о ней сказать? Она была скромной, порядочной женщиной, Что еще? Была
предана своей семье и сыну. Она никому из нас не мешала, прожила свою жизнь
тихо и незаметно. Относительно. Близким она вечно жаловалась на боли и
болезни. Но если этого не учесть, во всем остальном она прожила тихо. Ничего
после себя не оставила. И я спрашиваю себя то, что может и вы спрашиваете.
Ведь кроме вечного страха перед болезнями должно ведь было буть у нее в
жизни что-то еще, о чем она не говорила. Какая- то другая жизнь.
Ведь мы не приходим в мир только для того, чтобы жаловаться на болезни.
Или чтобы считать деньги. Или играть в бридж.
Бьянка: А мы пока что и не играли.
Мотке: И все таки, Главного мы не говорим. И вот когда мы лежим на этой
тележке, накрытые простыней, и скоро нас покроет земля, только тогда
становится понятно - что было суетой, и что - главным, что главного-то мы
так и не сказали, растратили время по пустякам, жевали, плевались, но
главного так и не сказали. Господь дал нам похороны, чтобы мы напомнить нам
о жизни, чтобы мы помнили об этой тележке и об этой простыне и между
похоронами.
Лола (тихо плачет): Как это трогательно... как правильно...
Бьянка (тоже плачет): Шабтай, Шабтай...
Ципора: Мотке начал читать про философию и каждое утро ходит в синагогу
.
Мотке: Ципора, тихо!
Ципора: Вы еще услышите, что он скажет в следующий раз!
Гробовщик: Да будет ей земля пухом...
Тащит тележку, уходит. За ним - остальные. Темнеет. Ночь.
( Эльханан с чемоданом идет к остановке. За ним идут его отец Цви и