"Леонид Левин. Китеж уходит под воду (Исповедь мертвецов) " - читать интересную книгу автора

Шурави еще дышал, ворочал по сторонам заплывшими от побоев глазами,
сплевывал на сухую землю тонкую струйку слюны с красными прожилками, но жить
ему оставалось недолго. Впрочем, тут все зависело от Аллаха и умения палача с
помощниками.

Никаких секретов и ценных сведений солдатик не знал. Возил воду на
блокпосты, и только. Принять истинную веру, отречься от мерзкого богохульного
заблуждения, служить Аллаху, вымаливая ежечасно прощение, отказался. То ли по
дури, то ли из гордыни, а может, просто не понял ни черта из происходящего. Но
это его личные проблемы. В таком важном деле, согласно Корану, никто гяура не
неволил.

Для раба, невольника пленник больно оказался тощ и слабосилен.
Увы, именно такие, стриженые первогодки, чаще всего и попадались в руки воинов
Аллаха последнее время. Делать нечего, не отпускать же. Оставалось убить. Тут
тоже возникла проблема, каким образом это получше в воспитательных целях
произвести, Солдатик выглядел настолько костит и безжирен, что отрядный палач,
презрительно сплюнув, наотрез отказался сдирать шкуру, покрытую неловко
замазанными зеленкой болячками. Пристрелить - жаль патронов, за них плачены
хорошие деньги, а главное следовало немного припугнуть здеших правоверных,
повязать кровью к священной войне, от участия в которой досель успешно
откупались договорным нейтралитетом.

Пленник окончательно пришел в себя. Разлепил разбитые губы, выплюнул
белые, колючие осколки зубов. Попросил воды. Ему не ответили. Подошедшие к
пацану моджахеды в длинных пешаварских рубахах на смуглых, мускулистых телах,
перехваченных ремнями снаряжения, в шальварах и белых кросовках деловито
подогнули к впалому животу жертвы голенастые ноги. Прихватили под коленями,
преодолев слабое сопротивление, сведенными руками в ошметках гимнастерки,
жестко скрутили выдернутым из галифе тонким казенным брезентовым ремешком.

Сахарно поблескивая зубами меж сочных красных губ, черноволосый,
заросший словно тать палач небрежным рывком сдернул солдатскую форму вместе с
замызганным, несвежим бязевым бельем. Заголив жалкий мальчишеский зад, не
удержался, щлепнул, прилип на мгновение ладонью, сплюнул презрительно и
гортанно прокричал команду помошникам.

- Ну и вояки у неверных, хороший баран тяжелее, - Двое подхватили
тело смертника, подняли на вытянутых руках и споро натянули на желтый рог кола.

Пацан до последнего мгновения не понимал, а, возможно, не
воспринимал происходящее, но резкая, огненная боль, разодравшая тело,
высветила в голове все жизненные истины, все неисполнившееся,
непрочувствованное, невыполненное - непрожитое. Ожили в памяти недоцелованные
девичьи губы. Вскрикнула подранком рано постаревшая, оплывшая, неряшливо и
бедно одетая, частенько попахивающая водкой мать. Мелькнули канувший в никуда,
полузабытй отец, зануды-училки, дворовые друзья и недруги.... Вспыхнуло все
разом и провалилось в небытие.