"Леонид Левит. Счастье от ума " - читать интересную книгу автора

лежит печать помутнения рассудка. Какую бы глупость Беннетт не совершал, его
ученики относились к нему так, как будто в основе его действий лежал скрытый
смысл. Точно так же наличие большого количества мух на кухне Гурджиева
(другого мистика, о котором еще пойдет речь) воспринималось его учениками
как испытание, через которое надо пройти, и поэтому никто с ними не боролся.
"Испытание мухами" - это что-то новенькое. Они ведь липнут... вы знаете к
чему.
На протяжении своей жизни Беннетт посещал собрания разных оккультных
групп и всюду отмечал повышенную эмоциональность данного рода тусовок: "Как
будто черти передрались в аду" - это о занятиях в группе Успенского, одного
из учеников Гурджиева. При этом Успенский (страдавший, кстати, алкоголизмом)
и сам отмечает необходимость подавления собственного интеллекта (а кому из
мистиков нужна трезвая критика и рациональная дискуссия? Сразу же все
убожество вылезет наружу - Л.Л.). Слово Успенскому: "Дойти до скрытых знаний
можно только с помощью "высшего эмоционального центра". Но как связаться с
ним, мы не знаем". И далее в оправдание собственных неудач на стезе
оккультизма: "Источник скрытых знаний надежно спрятан. Мы его не нашли. Одна
надежда: источник сам будет искать нас". Бред, да и только.
Многие отмеченные выше закономерности хорошо заметны и у другого
мистика - Георгия Гурджиева. Та же способность к художественному вымыслу, те
же выдумки относительно духовных странствий по Тибету и Центральной Азии, та
же театральность и лживость в поведении, то же нагнетание эмоций и
подавление интеллекта. Как отмечает Беннетт, на занятиях Гурджиева постоянно
царила обстановка лихорадочного возбуждения (неудивительно:
антипсихотические препараты еще не были изобретены - Л.Л.). После встреч по
выходным дням в его парижской квартире многие уезжали в столь взбудораженном
состоянии, что им требовалось лечение в клиниках для душевнобольных.
При этом сам Гурджиев оправдывал капитуляцию интеллекта: "Знание -
внутренний барьер. Понимать надо не умом, а сердцем". Подобно Блаватской,
Гурджиев не чурался и откровенных фокусов с "телепатическим общением", чтобы
завлечь новых богатых учеников. Весь этот цинизм ученики Гурджиева
объясняли, конечно же, наличием "особой, высшей цели". Да заяви он открыто,
что дурит им голову, они и в этом высказывании обнаружили бы эзотерический
смысл. "Ах, обмануть меня несложно. Я сам обманываться рад".
В "поисках Бога" ученики Гурджиева работали в его поместье ежедневно по
много часов: копали землю, убирали навоз, строили подсобные помещения и т.
д. Иные экзальтированные соратники, пройдя такое "обучение", и в самом деле
начинали верить, что стали более "взрослыми" и самостоятельными, но через
день-два после возвращения домой весь эффект исчезал, и они снова
возвращались к Учителю в ожидании чего-то чудесного. И, разумеется,
отсутствие подобных чудес объяснялось кознями "злых сил". А смерть самого
Гурджиева трактовалась как его присоединение к таинственному Братству
Учителей.
Кстати, в начале двадцатого столетия на роль очередного "святого"
(очевидно, Мория и Кут Хуми успели поднадоесть) был выбран "реальный"
человек - мальчик из Индии по имени Кришнамурти, который и был инициирован в
Теософском Обществе. Конфуз случился позднее - когда подросший Кришнамурти
отказался быть марионеткой и порвал с теософами.
Мне кажется, что без перманентного скандала, "борьбы" и нагнетания
эмоций данные группы не смогли бы существовать. Ведь когда у людей в