"Михаил Левитин. Лжесвидетель (Повесть-небылица) " - читать интересную книгу автора

мемуары - древний народ - создают труды по экономике, им есть чем поделиться
с миром, пусть освободятся, наконец, от этого позорного ярма ненависти своих
соседей-инородцев. Что делать, если фюрер так любит евреев, что не
успокоится, пока не решит их судьбу?
Фюрер любит евреев. Следует признать, что он любит их больше, чем они
его.
Эйх был уверен, что евреи - вздорный, привередливый народ, сколько ни
делай им добра, все равно заподозрят в каком-то злом умысле и начнут
препираться. Да стоит ли вообще возбуждать эту старую возню с
Мадагаскаром? Ну сболтнул Герцль, а, может быть, они хотели
спровоцировать другие государства, чтобы им все-таки отдали
Палестину, а если нет, они отторгнут что-то, уж совсем им не
принадлежащее. А, может быть, хотели столкнуть англичан с французами?
Палестина подмандатна Англии, Мадагаскар - Франции.
Они хитрющие, эти евреи, борьба за жизнь сделала их методы изощренными.
"Черт бы их побрал, - подумал Эйх. - Не люблю".
Казалось, когда не вникаешь - пусть себе живут. А начнешь вникать...
Может, оставить в покое крокодильчиков? Евреи - такой народ, что и
крокодильчиков всех перестреляют.
Эйх рассмеялся. Зрелище борьбы подросших рептилий с евреями почему-то
развеселило его.
- Вот спектакль, вот спектакль, - смеялся он. - Взглянуть бы!
А ведь, если фюреру понравится, инспекционная поездка обеспечена.
То, что он успеет предупредить крокодильчиков, может быть, даже
посоветовать кое-что, вдохновило его.
"Подам записку в канцелярию рейхсфюрера, - подумал он, - а там будь что
будет".
Я сам выбираю место, где жить. А неприкаянность моя - мнимая. Можно и
на островах, но руки и ноги мои пришиты не как у островитянина.
Раньше я хотел жить в Праге. Даже готовился там умереть. Просыпался
ночью и думал: "Я - пражанин, я родился под крышами Праги".
Я даже попробовал полюбить пражанку. У нее были очень толстые ноги.
Это никак не вязалось с Прагой.
И еще она говорила, что в детстве готовилась стать фигуристкой. Я
закрывал глаза, но представить ее на льду не мог.
Она приходила ко мне в гостиницу и говорила, говорила.
Это она рассказала мне, что бежала в спортивный зал с коньками под
мышкой и, подняв голову, удивилась, что на крышах - автоматчики, на крышах
Праги.
Я стал смотреть на нее с уважением, но не полюбил.
Сильный мрачный человек из нашей группы попытался ее утешить, осетин, с
лицом, изрытым оспой. У него получилось. Утешал он не лаской, а властностью.
Моя девушка, не став моей, стала его девушкой. Она была довольна.
Я смотрел на ее надменное лицо и думал: "Города берут нахрапом".
Прага же осталась неприступной. Никто не принесет зеваке ключ от
города.
Есть чиновники, обожающие выдавать дома государственные тайны.
Гер^5 был первым среди них.
Он не обозначал информацию аккуратно. Он бурчал информацию. Но
сведущему в секретных делах человеку все становилось понятно.