"Владимир Личутин. Вдова Нюра" - читать интересную книгу автора

воротник.
Еще бы неделю назад при этих словах Питерка замахала бы испуганно
рукой: "Мол, поди ты прочь, господь с тобой, какие слова извергаешь! С
патрикеевной мы в ладу живем, она кур моих отличает, не пакостит, она у меня
послушная, голубеюшка. Только захочет сбаловать, а я ей: не станешь слушать,
то уеду от вас. И давай котомку собирать. Лесовая душа, а понимание имеет.
Как кошка, давай у ног виться, уж такая хитровановна..."
Но нынче Питерка промолчала, и на тяжелое лицо набежала хмурость.
Питерка сделала вид, что не расслышала Тоську, задрала подол малицы, потом
полу пиджака отогнула и откуда-то из ватных штанов выудила узелок, тут же
распотрошила его неловкими пальцами. Рублевки она перебирала долго, словно
боясь промахнуться и передать лишку, или пожаливала денег, достающихся
тяжело. Помощи Питерке ждать неоткуда, всю жизнь на охотничьей тропе, а
лесовикам пенсия не полагалась, и потому не столько от старческого
скопидомства, обычного в эти годы, как от неотвязного страха - а как
далее-то жить, - и от суеверного уважения к каждому грошу тряслась над
узелком Питерка.
- Это что, сударушка? У тебя глаза молодые, - хитрила Нюра, протягивая
бумажку и цепко держась за нее железными пальцами. - Не хватит, еще надо?
- Ой, баба Нюра. Лишнего не возьму.
- Да кто вас знает, баловных.
- А про лису-то как? На воротник бы...
- Отвяжись, чего пристала. Боле не зайду тогда. - Нюра натянула шапку,
пестерь закинула и, тяжело ступая пудовыми валенками, на которых
отпечатались белые рубцы от лыжных ремней, пошла на выход. Набухшая дверь
хлюпнула, и в зыбком полумраке, едва разбавленном жидким светом семилинейки,
еще долго стояла грустная тишина, которая обычно живет в доме после
покойника. Наверное, каждый в эту минуту судьбу Нюры Питерки примерил к
своей: кто-то вспомнил войну, кто-то - близкую старость, кто-то - вдовье,
неприкаянное одиночество, потому так и стояли, вздыхая, пока чей-то голос не
спугнул морозную тишину.
- Двух журавлей Питерка всю зиму держала. Печку выклевали ей да мох из
пазов вытаскали. Подобрала где-то. А потом зайца опять выхаживала, тот не с
год ли жил, все стекла начисто высадил. А ныне вот опять лиса...
- Одинокий человек любой животинке рад.
- А пошто бы в сиротский дом не пойти? Устроили бы.
- "Не пойду, - говорит. - На своей местности лучше помру..."
- А она еще потянет, долго протянет.
- Кто знает? Своего веку никто не мерял. Вон какой человек был товарищ
Сталин, на самой вышине числился, уже все, наверное, кушал, чего хотел, а и
тот...
- С нервов, наверное. Говорят, все с нервов.
А Тоська завернула рукав плюшевой жакетки, ближе к лампе потянула кисть
руки, чтобы взглянуть на часики, а больше всего - показать обновку бабам:
время было час, и продавщица задула лампу. В щели ставен пробился
неожиданный радостный свет, слепящий глаза, и оказалось, что в магазине не
так уж и мрачно.

2