"Владимир Личутин. Венчание на царство ("Раскол" #1) " - читать интересную книгу автора

идеократической стране, как Россия ("У нас не правят, а водительствуют - те,
у кого находится сплачивающая всех идея", - замечает современный мыслитель
Ф.Гиренок). Раскол расколол не церковь, а всю страну. Расколол не как колун,
а как молния - то есть стал ветвиться, дробя и последующие поколения, так
что к концу XIX-го века у нас уже были многие десятки сект с оттенками
разных "толков". Без раскола, надо полагать, не было бы и последующего
ожесточения в сословном размежевании, острой борьбы одной части "мира"с
другой (интеллигенция с царем - против народа при Петре, царь с народом -
против интеллигенции при Николае I, интеллигенция с народом - против царя
при Николае II; все более отчуждавшаяся от народа и отсортировывшая
интеллигенцию власть в XX веке с ее "аппаратом", неудержимо разбухающим на
народной кровушке и время от времени отравляющимся "гнилой интеллигенцией").

Разумеется, и прежняя, до раскола, русская жизнь не была идиллией - как
не бывает идиллией никакая жизнь на земле. И русские князья и даже монаси
ярились друг на друга, гнобили и подличали греховных страстей ради. Но все
это были противоречия и борения внутри единой системы ценностей, перед лицом
единого нравственного идеала и если уж не самим преступником, то в глубинах
совести народной эти вывихи всегда верно оценивались как грех. После раскола
единая система оценок стала рассыпаться, уступая место пресловутому
плюрализму, когда одно и то же деяние - хоть бы и покушение на жизнь
государя - стало одним являться как святотатство, а другим как духовный
подвиг.

Да что государь, даже военные успехи собственного отечества иным
"индивидуумам" встают поперек горла - и они не стесняются трезвонить об этом
на весь честной мир.

Конечно, ни одно явление в истории не возникает внезапно и беспричинно;
даже для такой внешней беды, как ордынское нашествие нужна была своя
внутренняя причина - нараставшая разрозненность беспечных и самовитых
русских князей. Так и здесь раскол готовился еще в смуту, за полвека до
него, и даже раньше - в ораторско-писательских битвах "нестяжателей" с
иосифлянами. Нельзя забыть и о том, какой чумой прошлась по Руси "ересь
жидовствующих", едва не сглотнувшая своим смрадным зевом и самих правителей
ея. (Ждать бацилле пришлось еще шесть веков.)

Но самый болезненный разрыв единой - мистически единой - плоти русской
жизни осуществился именно тогда, в роковой исполинской сшибке Никона и
Аввакума с одной стороны, Никона и "Тишайшего" царя Алексея Михайловича с
другой, Алексея Михайловича и Аввакума с третьей.

Автор "Раскола", складывается впечатление, соболезнует всем троим -
потому что соболезнует России. Иногда почти физически ощущаешь его
печалование и боль за Россию, но и, не менее того, его гордость и любование.
Вряд ли найдется лучший художественный путеводитель по эпохе, столь же
бережный и обстоятельный. У Владимира Личутина на редкость теплое перо - при
всей его виртуозной изощренности. Тут все дышит любовью - к своему, родному,
свычаям и обычаям русского быта. Порывам и срывам русской души.