"Владимир Личутин. Вознесение ("Раскол" #3) " - читать интересную книгу автора

По пути к Соловкам пристал карбас на Кузовах к Немецкому острову щербы
похлебать. Пока готовили рыбаки еству, взлез Савватий на замшелый камень и
вдруг над лосной покатью моря, будто присыпанного толченым жемчугом,
разглядел вдали млечно-белый город с золотыми шеломами. Не так ли прекрасен
Спасителев град Иерусалим, куда стремится по смерти всякая безгрешная душа?
Савватий окстился в изумлении, попытался прогнать наваждение;
обавники-искусители, слуги диаволовы еще и не то насулят тебе, ежли
подпадешь под их чары.
... Эй, не дивись, старче! То град Китеж, полоненный водами Светлояра,
разъял земные толщи и воспарил из студеной пучины за тыщи поприщ от
заволжских старорусских скрытен. Пока ангельские крыла не вознесли его к
небесным Чертогам, обведи дивный лик перстом, чтобы сохранить то явленное
послание Господа на серебристом крутосклоне, как на пергаментном нетленном
свитке...
Тут дегтярной темени стена скоро наползла ниоткуда, из полуночной
страны, и схитила тонкий волокнистый облак и стоящий на нем пречудный град.
Грянул Савватий ниц на тундряной камень, облитый морошкой и брусничником, и
радостно восплакал.
С этой сердечной радостью Савватий на другой день пристал к берегу в
губе Сосновой и, отступя малость от моря, возле глухого озера, опушенного
чащинником, келью поставил и часовенку срубил. Но жизнь в отоке морском не
заладилась; года пали неродящие, то замоки, то зябели, то штормину
Всемилостивый нашлет в испытание, то снега ранние с морозами; репой
кормились да грибами, сосновую кору да олений мох сушили, в деревянной ступе
терли, да из той лешевой мучицы пекли колобы, помалу примешивая ячменных
высевок. Шесть лет маялись беззавистники, набедовались сполна; однажды после
Ильина дня, когда брат Герман съехал в Онежскую слободку промыслить харча,
монах Савватий закручинился зело, занедужил. Почуяв близкий конец, сплыл
Божий страдник на Корельский берег и там преставился на рыбацкой тоне. А
случилось это в лето Господне тысяча четыреста тридцать пятое...


* * *

Ничто не делается без Божьего попущения.
Облик града, вставшего из вод морских и запечатленного на небесных
свитках, дождался своих послушников. Уже в другое лето осиротевший Герман
встретил на Суме-реке монаха Зосиму и увлек за собою обратно на Соловки в
благое место. И принялись они, уповая на милость Творца, труждаться, как
пчелы в борти, вылепляя топором, да долотом, да мотыгою сокровенные соты
будущей обители. Уверился Зосима, что здесь-то средь камня и поклончивого
леса и покоится та скрыня с елеем, нардом и миром, коих достанет для всей
святой Руси. Через сто лет приплыл на игуменство бывший московский боярин и
будущий митрополит и святомученик Филипп Колычев, павший от руки опричника
Малюты Скуратова...
За два века радениями трудников и монастырской братии, старцев и
служек, и наймитов, недорослей и приписных крестьян деревянный скит, вроде
бы навсегда затерявшийся в студеной морской голомени, не только оделся в
каменные вдохновенные ризы и оградился валунной крепостной стеною от всякой
нечистой силы, но стал обетованным святым местом для всякого благоговейного