"Владимир Лидин. Рассказы о двадцатом годе " - читать интересную книгу авторазанавески на окнах и у печки низкий диван... он видел заснеженные окна, и
снег за окном, и холодный вечер зимы, когда нет крыши и стен, а, есть туманные улицы и спешащие прохожие с носами в воротниках... и когда никто уже не покупает гребней, а надо переходить на шерстяные носки и перчатки. И он сказал,- он даже не сказал это, а только подумал вслух, потому что разве мог он сказать нечто схожее: - Тёплая комната - это очень не мало... но ведь постоянная клиентура и товар по сезону - это тоже кое-что значит! - И он сказал в раздумье ещё:- Торговать двоим без прав и без номера... а разве плохо иметь один общий номер и торговать сообща... пока торгует одни, может другой приготовить по дому...- Он хотел сказать ещё многое: он хотел сказать, что нельзя четыре года подряд не иметь крыши, и что можно устать, наконец, если каждый город - чужой, и что не так уж приятно обедать два раза в неделю в столовых, где всегда пахнет щами... и что есть ещё много прекрасного в жизни, вроде чистой скатерти на столе и ломтей аккуратно нарезанных белого тёплого хлеба, и комнаты с тюлевыми занавесками, в которой вовсе не так уже плохо остаться вдвоём, у пылающей печки, если вдобавок есть ещё общее дело. Но разве надо было всё это ему говорить, разве пылали мочки маленьких ушей за золотистыми прядками не от всех этих несказанных слов, и разве Хлоя не нашла, наконец, своего Дафниса.- Они шагали друг подле друга, они были уже - маленький трест, скромное предприятие, одно целое - и разве не лучшим нотариусом этой ненаписанной сделки были два сердца, бившихся одинаково.- Она глядела мельком на его узкую смуглую руку, лежащую поверх гребней, она оглядывала взглядом знатока все эти камеи и гребни, среди которых были не один черепаховый, драгоценный, она прикидывала, сколько же может вместе их видело голубые миражи, очаровательные оазисы,- оно, да, это именно оно набрало в пипетку почти три с половиною грамма зеленоватой медвяной плати и медленно пролило каплю на смуглые пальцы; тогда смуглые пальцы сомкнулись, они пошарили в груде гребней и добыли с самого дна слюдянисто-прозрачный, в который всего минутой спустя проструились золотистые пряди,- и это именно они, два сердца, бившиеся удар за ударом, обещали в эту минуту друг другу: маленький трест, скромное предприятие со всеми правами, общую кассу, общую комнату с тюлевыми занавесками и низким диваном у печки, и общую борьбу на этом чудовищном материке, который шумел и шумел, час спустя за окнами в прутьях решёток, беспокойно сиял огнями и звенел звонками трамваев. Здесь Дафнис и Хлоя нашли малый остров - очаровательное гнездо их любви и заботы, полное зелени и тёплых цветов лужаек. Они сидели за решётчатой дверью, прижавшись щекою к щеке, и с пальцев Дафниса, именно со смуглых его пальцев, сбегали струйки цифр, делясь и слагаясь, вычитаясь и множась и подводясь под итог, сиявший несмываемым счастьем их общих доходов. Они разлетались удивительным росчерком, эти пальцы: там, в малых цифрах, в карандашных зигзагах, открывались голубые миражи: штабели берёзовых дров, тепло натопленной печи и ровный шум примуса... и они обещали ещё, что торговля в разнос оденется вывеской постоянного помещения. На лесах зажигались огни, они опоясывали материк светящимся поясом, в котором чернел он, как ночная, бездонная шахта, и в который вступали они, отныне совместно, найдя, наконец, друг друга на этой прекрасной горькой земле. |
|
|