"Владимир Лидин. Рассказы о двадцатом годе " - читать интересную книгу автора ПЛЕМЯ УБИЙЦ
Март, как сохатый олень; он широко шагает над городом, ноздри его сторожко вдыхают тишину. А внизу - тетеревиная чернь ночи и масляный лоск камней. В такие вот глубоко запавшие ночи рождается земля по весне, с треском и звоном разбивает она ледяную скорлупу, и туманы рождения низко клубятся над нею. Днём я стоял у кирпичной стены в переулке; кирпич осыпался, остро краснел, он был безжалостен: можно биться о него головой, грызть зубами и выплёвывать красное крошево - кровь и кирпич - он не содрогнётся: в нём - вечность. Я трижды пробовал вслух заговорить с собой; я говорил: - Я умираю с голода... я не ел кряду три дня. Жалкая чистюлька, дрянь! Если ты не способен убить человека, то хоть укради, видишь - раскрыто окно и никого в комнате... замани ребёнка во двор, сними с него платье - это даже не преступленьице, а только самозащита. Или подыхай с голода, подыхай, подыхай, тварь! Целое племя будет хохотать над тобою, целое племя тех, для кого убить человека, если к этому пришла жизнь или необходимость, так буднично просто, как всякое другое дело. Я говорил себе ещё: - Что же делать, но я не умею, я не могу даже сорвать с верёвки белья... Я неспособен обидеть ребёнка, я боюсь людей... безжалостный кирпич! Прохожие оглядывались на меня, моё лицо было им неприятно, они торопились дальше. Впрочем, мальчуган с синими глазами - такая синева! - остановился напротив, долго испуганно смотрел на меня, наконец, он спросил - очень вежливо: Утром снова я был на вокзале. На вокзале можно думать о скитаниях, об удивительных странах: гудки паровозов и люди на ходу. Я предлагал нести багаж, я предлагал нести багаж на себе через весь город, но люди с пути торопились, они докучливо отмахивались, и раз только высокий усатый человек - тараканьи усы и крутые глаза на выкате - сказал, усмехнувшись: - Ну, что ж, попробуй донести этот сундук. Сундук был обит железом, он был сто пудов, его не подняли бы и четверо, я долго возился над ним, скрипел зубами, обливался потом. Человек говорил мне: - Не надо быть аферистом. Не надо браться за работу, которую не можешь выполнить. Если ты безработный - зарегистрируйся по специальности на бирже труда. Он говорил так скучно, тараканьи его усы топорщились - это был, наверное, кассир из артели или церковный староста. Я стоял перед ним - дымящийся, я хотел сказать: -Я не ел три дня... откуда же могут быть силы? Я согласен на любой труд, только дайте мне оправиться, отдохнуть, собрать себя... я весь, как собака в моём дворе, в душевной чесотке, я запаршивел от голода и равнодушия жизни... Он подозвал носильщика с тележкой, и тот повёз сундук прочь. Я долго ещё сидел - весь липкий от пота - в углу вокзального буфета, я смотрел, как люди присаживались, стучали ножами о тарелки, резали мясо, смеялись и пили пиво; от запаха мяса я ослабел совсем. Я едва добрёл до дома и сел у ворот на камень; я даже дружески посвистал дрожащими губами дворовому псу. Мы |
|
|