"Владимир Лидин. Рассказы о двадцатом годе " - читать интересную книгу автора

стали очень похожи друг на друга - тот же неверный взгляд, шатающаяся
походка и собачья, собачья усталость. Меня одного дарит он своей суровою
дружбой. Шерсть на нём сбилась, повылезла, на плешинах - чесотка; днём,
прижав хвост к животу, всеми своими ребринами наружу, он подолгу сидит у
порога, и прохожим собакам противно даже его обнюхивать. Мы долго сидели
рядом, но надо было двигаться, чтобы не обессилеть вовсе. Я дружески
посвистал ему: - Будь здоров, друг,- но кончик его хвоста не дрогнул, как
обычно, пёс молчаливо поднялся и поплёлся за мной. Он никогда не сопровождал
меня - что почувствовал он в этот день и почему шёл за мной?
Мы медленно шли и часто вздыхали. Человек в мохнатом пальто; в роговых
очках, переходил улицу, он внимательно поглядел на меня, потом на собаку, и
я вдруг сказал ему:
- Не хотите ли купить эту собаку? Это умное существо, настоящий друг.
Это простая русская собака, но у неё душа Гамлета, уверяю вас.
Он удивленно оскалил золотые зубы, он поглядел на её изглоданные
чесоткой бока, он потерял на ходу учтиво:
- Нет... нет,- вероятно, это был американский корреспондент; он был
благодарен за тему, он был презрительно-вежлив, как человек особой породы.
Мы долго стояли на углу - кто не знает эту покорную безнадёжность, когда
люди косятся и быстро проходят мимо; но это - как замерзание: уснёшь -
замёрзнешь; надо двигаться, надо смотреть в витрины, надо гнать себя мимо -
иначе тупость отчаяния, иначе вот это последнее безразличие: жизнь ли,
смерть ли - всё одинаково.
И мы пошли дальше, мы долго стояли у начищенной витрины
гастрономического магазина; наконец, я вошёл. Свежие опилки на цветных
плитках пола; язычески-белоснежный приказчик в оранжевом нимбе сыров сказал
равнодушно:
- Собак нельзя вводить, гражданин.
Я спросил:
- Сколько стоит фунт масла?
Он ответил. Я спросил ещё:
- А швейцарский сыр у вас есть?
- Есть.
Тогда я сказал:
- Мне ничего не нужно. У меня совершенно нет денег. Но, может быть, вы
купите у меня собаку. Если её подкормить, это будет необыкновенный сторож
для магазина. У вас, наверно, найдутся обрезки. Она умна, как человек. У неё
нет ни одной дурной привычки. Она деликатна, она никогда не просит есть.
Он медленно вышел из-за прилавка, он взял меня за плечо и холодно
вытолкал прочь. Предлагай я пустые бутылки, ломаный кирпич, наконец,
попрошайничай,- он белоснежно-язычески уронил бы мне слово, но я предлагал
паршивую собаку в чесотке - разве мог он понять, что я предлагаю живую
неповторимую душу, единственную во вселенной,- он холодно смотрел, мимо,
толкая меня прочь. Восхитительное вдохновение, незнаемую волю - я обязан
этим ему, его несмываемому белоснежному презрению. Я зашёл к сапожнику
напротив, долбившему молоточком подошву; колокольчик очень приятно звякнул
над дверью. Я спросил:
- Вы сапожник Муратов?
Он сказал вопросительно:
- Я.