"Томас Лиготти. Эта тень, эта тьма (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

активизировала мое тело для движения в этом мире, точно так же, как
активизируются Асе тела. И то, что я ощутил через прямые каналы сенсорного
восприятия - зрелище тени внутри все и вся, вседвижущую тьму, - было
неописуемо ужасно, и уже я не сомневался, что перестану существовать. В
определенном смысле я действительно перестал существовать таким, каким
существовал до этого вечера, поскольку мои чувства сенсорного восприятия
теперь функционировали иначе - особенно слух и зрение. Без вмешательства
моего сознания и моего воображения - всех этих нонсенсов и иллюзий
касательно моей души и моей личности - я был вынужден видеть все вещи в
аспекте тени внутри них, тьмы, которая их активизировала. И это было
невыразимо ужасно - настолько, что у меня нет слов, чтобы описать вам это.
Тем не менее Гроссфогель продолжал описывать в мельчайших деталях тем
из нас, кто заплатил чрезмерную сумму за право увидеть его театр одного
актера - описывать неописуемую ужасность того, как он теперь вынужден
видеть мир вокруг себя, включая и его собственное тело в
желудочно-кишечных муках, а также свою категорическую уверенность в том,
что такое видение вещей вскоре станет причиной его смерти, вопреки всем
мерам для его спасения, принятым, пока он находился в больнице.
Гроссфогель утверждал, что у него осталась только одна надежда выжить: а
именно, погибнуть полностью в том смысле, что личность, или сознание, или
"я" того, что прежде было Гроссфогелем, действительно перестанет
существовать. Это обязательное условие выживания, заявил он, толкнуло его
физическое тело подвергнуться "метаморфическому исцелению". Через пару
часов, сообщил нам Гроссфогель, он больше не испытывал острых болей в
брюшной полости, которые привели его к коллапсу, и более того: теперь он
мог терпеть свою необратимую обреченность видеть вещи, цитируя его, "в
аспекте тени внутри них, тьмы, которая их активизирует". Поскольку
человек, который был Гроссфогелем, погиб полностью, тело Гроссфогеля
получило возможность существовать, как "преуспевающий организм", не
тревожимый воображаемыми муками, которые прежде навязывали ему его
сфабрикованное сознание и его поддельная нереальная личность. Как
сформулировал он сам: "Я больше не оккупирован моей личностью или моим
сознанием". Мы, сидящие в зале, теперь видим перед собой, сказал он, тело
Гроссфогеля, говорящего голосом Гроссфогеля и пользующееся нервной
системой Гроссфогеля, но без "воображаемого персонажа", известного как
Гроссфогель. Все его слова и действия, сказал он, теперь являются прямой
эманацией той силы, которая активизирует каждого из нас, но понять это мы
могли бы, только прибегнув к способу, которым он вынужден был
воспользоваться, чтобы сохранить свое тело живым. Художник с жутким
спокойствием подчеркнул, что он ни в каком смысле не выбирал свой
уникальный путь к исцелению. Никто по доброй воле его не выбрал бы, заявил
он. Всякий человек предпочитает существовать как сознание и личность,
какую бы боль это ему ни причиняло, какими бы поддельными и нереальными
они ни были бы, нежели принять очевидность того, что он всего лишь тело,
приводимое в движение той бессознательной, бездушной и безличной силой,
которую он обозначил как "эта тень, эта тьма". Однако, поведал нам
Гроссфогель, именно эту реальность он вынужден был принять, чтобы это тело
продолжало существовать и преуспело как организм.
- Это вопрос физического выживания и только, - сказал он. - Понятно
это быть должно всем. И кто угодно сделал бы то же самое.