"Виктор Лихачев. Молитесь за меня" - читать интересную книгу автора

Утром я смог лучше разглядеть места, где вчера героически пробирался к
усадьбе Киреевских. Дома в Долбино стоят на высоком берегу Вырки. Видно
отсюда далеко.
Как рассказал Иван Дмитриевич, именно здесь проходила линия фронта. На
Вырке остановилось наше наступление. Полгода стояли друг против друга
советские и фашистские войска. Много раз красноармейцы пытались выбить
немцев из Ретюни, но ничего не получалось. Сколько полегло наших ребят! А
Иван Дмитриевич потерял отца. Отец не был военным. Спустился к реке за
водой, и тут накрыло его минометным огнем. И все это на глазах жены и
детей. Самое страшное, что два месяца не могли убрать тело отца: фашисты
стреляли при каждой попытке это сделать. Мама поседела на глазах.
Незаметно за разговором подошли к Ровно. Прощаемся. А дождь уже льет
вовсю.
Деревня большая, но дождь не лучшее время для экскурсий. Чертыхаясь, по
колено в грязи, жду, когда же выйду на большак. Все-таки большинство наших
поселков, где размещаются центральные усадьбы колхозов и совхозов,
впечатление оставляют безотрадное. Особенно в ненастье. Еще не город, уже
не деревня. Хаотичное скопление домов, грязь, помои на проезжей части
улицы... Ставлю многоточие, а заодно извиняюсь перед такими вот поселками:
наверняка, в солнечную погоду они выглядят лучше. Да и у меня настроение
сейчас не самое приподнятое, а от того, какими глазами смотришь на
предмет, зависит очень многое.
Наконец, и большак. На остановке несколько сиротливо стоящих под дождем
фигурок.
Я уже знаю, что автобусное сообщение с Белевым прервано: специальная
комиссия признала состояние дороги опасным для жизни пассажиров. Вот они
стоят и ловят попутки: ехать ведь надо. По обеим сторонам дороги -
яблоневые сады. Белев - яблоневая столица Тульского края. Здешними
яблоками можно пол-России накормить.
Да вот беда: убирать их некому. Вспомнил слова моего сегодняшнего
провожатого, сказанные с горечью: "Сердце кровью обливается, что творится.
Доить коров некому, приезжают аж с Украины, и работают за тонну яблок.
Зато посмотрите, какое правление отгрохали и сколько там народу зады
протирают. Да в былые годы в колхозах председатель и счетовод, вот вам и
все начальство. Эх!".
Ситуация, к сожалению, типична и можно было бы о ней не говорить,
столько об этом сказано, если бы не один любопытный для меня факт: здесь,
в Ровно, до революции находилась усадьба богатого помещика Прохорова. И до
сих пор помнят его и с уважением говорят, что у него в хозяйстве ничего не
пропадало. Построил заводик по выработке пастилы, продавал яблоки. Сейчас
у нас дети и не знают, что такое пастила (слышал я как-то объяснение
одного большого начальника по радио о том. Что для производства пастилы
необходимы специальные компоненты, которые получают из яблок, и покупаем
мы их в Финляндии. Но сейчас валюты мало)... А под Белевым каждый год
гниют яблоки. Я смотрю на яблоневые сады, - мне показалось, что деревья с
радостью тянули ветви навстречу дождевым каплям... Часа через два сквозь
пелену дождя я мог различить окраину Белева, но мне нужно было
поворачивать в другую сторону.
Я шел в Мишенское, на родину Жуковского. Шел долго, в обход - идти
через деревни не советовали: грязь, не пройти. Вот, наконец, и усадьба.