"Альберт Анатольевич Лиханов. Кикимора " - читать интересную книгу автора

подруг, какое у них настроение.
Прямо рукой Поля открывала горячую дверцу - я удивлялся, как не
обожжется, - мешала в печном красном горле кочережкой, подбрасывала
поленья, теперь уже сырые, снова рукой притворяла печь, негромко напевала
мою песенку: "Тирьям-тирьям, менял я..."
У последней, восьмой печки мы присели на минуту.
- Да ты, никак, на нее обиделся? - спросила Поля.
- На кого? - будто бы удивился я.
- Да вон на ту старушенцию!
Врать не хотелось, я вздохнул вместо ответа.
- Это еще что! - сказала Поля, потягиваясь. - Разве такие есть?
Кикиморы бывают! Страху не оберешься, бывало.
Дело было в воскресенье, поликлиника пуста, мы с Полиной одни среди
этих коридоров, кабинетов и печек, да и уроки я все выучил - торопиться
некуда.
- Расскажи! - попросил я шепотом.
- Да ты не бойсь! - сказала, хохотнув, Поля. - Это я раньше боялась, а
теперь знаю, в чем дело.
Ну да, она теперь училась в техникуме с медицинским уклоном, а там
науками все давно объяснено.
- Мы раньше в деревне жили, и была у нас проклятая печка. А все отец
виноват! - сказала она. - Когда дом строили, позвали печника, и он оказался
ваш, вятский. Мать рассказывает, отец все правила порушил, будто не знал, -
жадность подвела. Сперва сильно с печником торговался, до ругани дошло, тот
уже уходить повернулся. Едва сторговались. Потом сразу работать его
заставил - опять неправильно. Да еще уколол: сперва, мол, заработай на
щи-то. Печник промолчал, потом все вроде гладко, миром разошлись, печка
получилась жаркая. Рассчитался с печником, тот ушел. А ночью, когда тихо
стало, такое началось! Кто-то заскрипел, заворочался, да противно так -
мороз по коже. Я еще маленькая была, завыла в голос, а мать кричит:
"Кикимора, кикимора!" Поставил работник в печку кикимору - отцу назло. Я уж
потом узнала: вятских печников принимать надо было наособицу - не
торговаться, ведь печка на всю жизнь ставится, один раз, а поперед работы
усадить за стол да крепко накормить, чтобы доволен был.
Я сидел ни жив ни мертв.
- А какая она бывает?
- Кикимора-то? - Поля засмеялась, но тут же сделала испуганное лицо. -
Живет в печке, скрипит по ночам, детей малых да баб пугает. - Она опять
рассмеялась. - Оставил печник склянку с ртутью, а в нее патефонных иголок
горсть. Вот как остывает ртуть, иголки-то и скрипят. А остывает печка, ясно
дело, ночью.
Мы хохотали оба. Вот так да! Ларчик просто открывался, как писал
дедушка Крылов.
- Кикимора! - повторил я, смеясь, новое словечко - мне нравилось его
повторять, было в нем что-то страшноватое и смешное сразу. - Надо же,
кикимора! Да, подвела твоего отца жадность, - повторил я Полины же слова,
но она как-то искоса взглянула на меня, будто обиделась.
А я уже приготовился расспросить ее про Мирона: правда ли, что он
кулак? Раскулаченный кулак откуда-то с Урала? Но не решился. Я глядел сбоку
на курносый профиль Поли, которая вдруг сникла, примолкла, и жалел ее,