"Альберт Анатольевич Лиханов. Лабиринт " - читать интересную книгу автора

смирилась и крутится в бабкиной воронке, и только отец сопротивляется, не
поддается бабкиным разговорам, не переходит в цех, потому что - это даже
Толику ясно - не все меряется деньгами, не все меряется по бабкиному
правилу, и интересная, любимая работа важней и дороже всяких денег.
Деньги, деньги, все только о них и толкует баба Шура. Но Толику иногда
кажется, что вовсе не деньги бабке нужны, а что-то другое. Непонятно что,
но другое, потому что все эти скандалы из-за отцовской работы, из-за его
зарплаты лишь половина, всех скандалов. Баба Шура у них дома будто острый
гвоздь на гладкой доске. Куда ни пойдешь, что ни сделаешь, обязательно за
этот гвоздь зацепишься, обдерешься.
Такой уж у бабы Шуры характер.
С виду посмотришь - безобидная старушечка, божий одуванчик. Сухонькая,
легонькая - как стручок.
А дойдет до дела - нет человека страшней бабки.
Если обозлится, ж примеру, или если что не по ней не по нутру, бабка
характер свой - из кожи вон лезет! - выказывает. А характер у бабы Шуры как
булыжный камень. Хоть молотком по нему стучи - ничего не добьешься, кроме
как молоток железный обобьешь.
Если что там не так, если что ей не подходит, уставится вдруг баба
Шура на что-нибудь и глаз не отрывает. С ней говорят, она не отвечает.
Начнет мама пол мыть, баба Шура с места не стронется. Сидит, глядит в
одну точку, свернет губы в птичью гузку и ровно оглохла. Мать ее в такой
час боится. Тихо пол возле бабкиных ног аккуратно вымоет, тряпкой ее не
коснется. Отойдет потом бабка, встанет, а на мокром полу от нее два сухих
следа останутся. И следы эти никогда прямо, как у людей, не стоят. Всегда
один в другой уткнется. Будто шел, шел человек и сам о себя споткнулся. И
нету ему дальше никакого ходу.
Толик давно заметил, что глаза у бабки, когда она вот так уставится,
будто меньше становятся. Не зрачки, а две иголки. Так и колют. Смотрит она,
например, в телевизор и ничего не видит, а телевизор глазами прокалывает и
стенку за ним тоже. Не моргнет, не шелохнется баба Шура, что там ей по
телевизору ни показывают.
Толик пока не понимал, встанет, бывало, перед бабкиными глазами,
заговорить с ней хочет, а она и его прокалывает своими иголками. Стал тогда
Толик ее обходить. Неприятно как-то, когда сквозь тебя смотрят такими
глазами.
Сперва все это Толика не касалось.
Ну не нравится тебе, как баба Шура в фикус глазами уткнулась, час,
будто загипнотизированная, сидит, плюнул, натянул валенки и айда во двор.
Шайбу гонять с пацанами. Или в войну - тыр-р-р-р! - длинными очередями по
врагу строчить из автомата.
Вот тебе и вся баба Шура.
Да ясное дело, не для Толика она и старалась. Отцу с матерью свою
власть, свою силу доказывала.
Вот в прошлый праздник, например, собрались отец с мамой в гости,
заранее бабку предупредили. Она все молчала, вроде бы и не возражала, а
стали собираться - отец костюм свой любимый надел, не новый, но аккуратный
и красивый, в полосочку, мама туфли вытащила блестящие, тряпочкой их от
пыли обтерла, чулки натянула красивые, тонкие, сели на один стул обуваться,
задурили, как маленькие, тесня друг дружку, засмеялись, а баба Шура вдруг в