"Альберт Анатольевич Лиханов. Лабиринт " - читать интересную книгу автора

Ну а про Толика и говорить нечего. В школьном буфете булочки на
переменках продают - желтенькие, пушистые, пятак цена-то, да нету у Толика
пятака. Баба Шура ему кусок хлеба с маслом дает. Все хлеб да хлеб...
Конечно, и хлеба Толик поест, с ним, понятно, какой разговор. Вот маму
жалко, когда поглядишь, как она бабе Шуре все копейки из кармана сдает.
А баба Шура сидит в это время выпрямившись, будто на уроке. Потом
вытащит из серой кофты блестящий ключик, откроет комод, достанет оттуда
бумажник, в бумажник деньги сложит, комод закроет, ключик обратно в карман.
Будто в доме воры есть и боится баба Шура, как бы кто деньги не взял.
Все прячет, прячет деньги в свой бездонный бумажник.
А когда пенсию бабке приносят, она по пять раз на день бумажник свой
из комода достает. Деньги все пересчитывает.
От этой пенсии, которую бабке ровно двадцатого числа почтальонша
приносит, никому житья нет.
Если почтальонша хоть на день опоздает, бабке прямо невмоготу. Все
топчется, топчется по комнате. Будто потеряла чего. Молчит и топчется.
Потом не выдержит - оденется и на почту идет. Все бросит - и пойдет. Если
на кухне суп у нее варится, так и не доварит, выключит газ и айда на почту.
Если там очередь, не поворотит назад баба Шура. Хоть час выстоит, но
заставит все перерыть, все бумажки перетрясти, найти ее пенсию. Уж тетки на
почте бабу Шуру в лицо знают. И почтальонша старается первой на своем
участке ей деньги принести, чтоб не бегала, не мешала работать.
Зато когда принесут бабке ее "зарплату", когда пересчитает она, мусоля
пальцы, грязноватые бумажки да сложит их в комод, под тонкий серебристый
ключик, посмотрит бабка вокруг себя, будто Наполеон какой. Будто она победу
великую одержала.
И по ней видно - по сухонькому ее лицу, по грачиному носику, какое ей
от этой пенсии удовольствие. Даже вроде добрей баба Шура становится.
Вот и сейчас.
Сосчитала бабка деньги и в потолок уставилась, улыбается потолку.
Смотрит Толик на бабушку и не узнает. Морщинки на щеках разгладились,
и в глазах какое-то свечение.
Баба Шура очнулась, увидела, что Толик ее разглядывает, разом
построжала, спустилась со своих денежных облаков.
Насупилась, захлопнула бумажник, спрятала в комод, подальше от
Толикиных глаз.
- Иди-ка, Толик, - строго сказала, - погуляй.
"В одиночестве, наверное, о своих деньгах помечтать хочет, - подумал
Толик, - чтоб никто не мешал", - и натянул на голову танкистский шлем -
свою гордость. Застегивая его, Толик вспомнил отца и снова поразился бабке.
Как это ухитряется она мерять отца только на деньги! Да отец такой
замечательный!
Толик вышел во двор. В сгустевшей темноте горела яркая лампочка,
освещая хоккейную площадку. Под ней носились мальчишки, гоняли шайбу,
орали, и Толик поправил шлем.
Сейчас он придет на площадку, и мальчишки без слова уступят ему место
центрального нападающего, потому что на Толике отцовский шлем, а всю эту
площадку сделал не кто-нибудь, а отец Толика.
Толик вспомнил, как это было. Отец вышел во двор с совковой лопатой и
стал раскидывать снег. Он разогрелся, от него пошел пар, и тогда отец