"Альберт Анатольевич Лиханов. Лабиринт " - читать интересную книгу автора

все сто раз объяснял.
- Да не вычеты это, - взорвался отец. Лицо у него покраснело, словно
он тяжелое бревно поднимает, а не с бабкой разговаривает. - Не вычеты
это, - крикнул он, - а взносы! Я сам плачу, понятно!
- Ню-ю-ю, - запела бабка, нутряным смехом заливаясь, - ишь,
добровольно! Скажи кому, глядишь - поверют!
Отец папироску в тарелку ткнул, забегал по комнате, будто заяц
загнанный. А мама голову опустила, даже лица не видно. Знают, что все это
цветочки, сейчас ягодки будут.
- Не горячись, зятек, не горячись, - бабка отца успокаивает, и лицо у
нее уж без ехидцы, серьезное лицо, потому что ведь и разговор дальше
серьезный.
- Вишь, ли, Петя, зятек дорогой, - бабка говорит. Глаза на клеенку
опустила, пальцем по ней водит, стесняется будто и говорить-то про это,
такое деликатное дело. - Вишь ли, зятек дорогой, я пенсионерка, а доходу
имею чуть поменее тебя.
Баба Шура глаза от клеенки отрывает, смотрит спокойно, как отец по
комнате бегает, как мать в пол глядит.
- Ну ясное дело, мои деньги - на похороны, да вам в наследство, как
представлюсь... Живем мы на ваши средства, уже после меня пошикуете, ясное
дело, но покамест денег мало.
Отец все молчал, крепился. Трещал табак под огоньком, комната, как
поле боя, в синих клубах. Отец ходил по комнате, а за ним, как живые,
двигались табачные облака.
- Переходи-ка ты, Петя, в цех! В цех, Петя, переходи. - Бабка вдруг
заталдычила. Пальчиком сухоньким отцу в пояс затыкала, глаза ее востренькие
заблестели.
И сколько еще будет бабка отца вот так мучить?


5

Однажды летом Толик видел водоворот. Прошел жуткий ливень - казалось,
тяжелая туча, которая нависла над городом, вся, без остатка, пролилась, и
по улицам во всю ширину мчались мутные, стремительные речки. Воды было
столько, что решетчатые колодцы не успевали ее проглатывать. Над колодцами
плескались целые озера, и в том месте, где вода стекала, крутились
водовороты.
Они глухо гудели, урчали, будто какие-то прожорливые твари, и вокруг
мутных воронок, как в карусели, носились щепки, обрывки газет и всякий
мусор. Все эта крутилось, словно завороженное урчащей пастью воронки,
медленно приближалось к ее краям, потом попадало в середину и исчезало в
страшном нутре колодца.
Толик долго стоял тогда возле водоворота, глядел в этот манящий, все
проглатывающий круг, и колодец казался ему живым жадным зверем.
С тех пор прошло много времени, но крутящаяся воронка не исчезала из
памяти Толика, наоборот, он чаще и чаще вспоминал ее, потому что все, что
было дома, напоминало ему ту воронку. Жизнь в их доме крутилась возле
денег, всегда возле денег, возле бабкиного бумажника с потертыми углами; и
чем дальше, тем глубже засасывал этот денежный круговорот всех их. Мама уже