"Альберт Анатольевич Лиханов. Музыка " - читать интересную книгу автора

будто он протягивает мне руку помощи, как утопающему.
Я вцепился взглядом в эту длинную, жилистую руку и напряг все свои
слуховые возможности. Старик постучал быстро, но как-то внятно, и я тут
же, без остановки, повторил то, что он простучал. Точно, без помарок.
Крашеные тетки уже не глазели на меня, но вдруг повернулся старик. Он
глядел на меня, щурясь слезящимися белесыми глазами, и словно хотел что-то
сказать.
Но он ничего не сказал, а одна из крашеных теток велела мне идти, и я
вышел, с красными от слуховой работы ушами, растерянный, не зная, что и
подумать.


* * *

В коридоре на меня набросились так, будто я неделю в тайге проплутал,
а бабушка, и Нинка, и ее мама не чаяли меня и увидеть. Они смотрели на
меня, как на страдальца какого или как на генерала - юного, но седого и
израненного всего. Опять я зарделся, как морковка, но они ничего не
замечали, - что им полный коридор людей, если я оттуда, от этой комиссии,
живым вышел!
Еле они угомонились, еле отошли: бабушка узнала, что окончательные
результаты всем скажут завтра, и мы пошли домой вместе - Нинка со своей
мамой, бабушка и я.
О-хо-хо, этот несчастный день! Мало того, что мы пошли вместе и дошли
до самого нашего дома, потому что, видите ли, Нинкина мама решила, что нас
с бабушкой надо проводить после такого дела, одни не дойдем, - мало этого,
так бабушка еще велела идти мне вместе с Нинкой впереди. Бабушка с
Нинкиной мамой шли позади и все говорили о жизни замечательных музыкантов,
а я плелся с Нинкой, вогнав голову в плечи, готовый даже за руку с
бабушкой идти, только не так, только не с Нинкой.
Я плелся, и все в моей душе переворачивалось от тяжких предчувствий.
Сейчас, много лет спустя, когда заговорили, наконец, о существовании
телепатии, странных, невидимых никому излучений, которые передают на
расстояние не только мысли, но и страх и могут, говорят, формировать
всяческие предчувствия, я думаю, что вот те два длинных квартала, пока я
шел с Нинкой Правдиной, были крупнейшим в моей жизни сеансом телепатии.
Странные, невидимые мне, но рыжие, наверное, Юркины волны вызывали во мне
совершенно ясное чувство предстоящих неприятностей.
И точно. Есть она, черная магия! Как только мы подошли к углу, где
сегодня днем я встретил Юрку, он снова появился как из-под земли.
Глаза у него были круглые. А рыжих ресниц и бровей, тоже рыжих, почти
не было заметно.
Он стоял молча, пока мы с Нинкой, а потом бабушка с Нинкиной мамой не
прошли мимо него. Потом он так же молча забежал вперед и снова посмотрел,
как мы пройдем перед ним. Потом он забежал вперед еще раз и снова
пристально посмотрел на нас. И когда я в четвертый раз, окончательно
добитый, в паре с Нинкой прошел под его светящимся, радостным и
одновременно недоумевающим взглядом, он, остановившись, отпустив нас на
некоторое расстояние, крикнул адресованное мне, страшное:
- Хахаль! Эй, хахаль!