"Альберт Лиханов. Собрание сочинений в 4-х томах Том 3" - читать интересную книгу автора

они вместе ходят и только вечером собираются. Да и то! Поедят, свалятся от
усталости и храпят. А он бродит вокруг них или сидит рядом, и поговорить не
с кем. Нельзя же так, все дело да дело. А время - мимо, мимо. Потом же
жалеть будут - ходили, жили рядом, а поговорить основательно все времени не
хватало.
Гусев уже свистел носом, симулируя сон, дядя Коля тоже чего-то скисал,
один Валька глядел на Семку выжидающе, и он стал спасать положение, стал
спасать эти минуты, когда он дудел на расческе, а дядя Коля плясал и потом
боролся с Гусевым.
- Я... это, - торопясь, начал Семка, - про бедствия не знаю. Смешным
можно заменить?
- Дуй! - велел дядя Коля. - Вали смешное! - и растянул рот, готовый
смеяться.
Семка лихорадочно и тщетно перебирал свою короткую жизнь, неинтересные,
обыкновенные случаи, свидетелем которых ему приходилось быть, но ничего,
кроме глуповатых анекдотов и розыгрышей, не вспомнилось. Он решил рассказать
про один розыгрыш посмешнее, это было не так давно, когда Семка учился в
радиошколе в другом городе и втроем с двумя приятелями снимал частную
комнату.
Поначалу оба товарища очень нравились Семке, один, Ленька, привез с
собой аккордеон и вечерами громко играл, наклоня голову, свесив на глаза
челку и чуть наклонив ухо к инструменту, словно прислушиваясь к его работе.
Второго звали Юриком, он был сероглаз, неприметен и любил поесть, но зато
здорово работал на ключе, обходил остальных и в чистоте, и в скорости.
В общем, Семка делил свое добродушие поровну между двумя товарищами до
одного случая, вернее, розыгрыша, на который толкнул его и Леньку
Юрик-мазурик: так они прозвали соседа после этой истории.
Вечером, после занятий, Семен и Ленька пришли домой. Жутко хотелось
есть, днем они заняли у кого-то рубль, пообедали, думая дотянуть до завтра -
завтра выдавали стипешку, но своих возможностей не рассчитали: по дороге на
частную квартиру аппетит разыгрался до невозможности. До стихийного прямо
бедствия.
У булочной они проверили карманы, вытряхнули медяки, наскребли восемь
копеек, взяли городскую, бывшую французскую, булку, похожую на лодку,
перевернутую вверх днищем, и еще копейка осталась на разживу.
Дальше до дому они трусили легкой рысью, надеясь, что Юрик, любивший
поесть, дома и у него можно будет разжиться сыром и маслом.
Юрик, верно, был дома, пил чай из эмалированной кружки, перед ним стоял
слегка подкопченный дюралевый чайник, пол-литровая банка, наполовину
заполненная маслом, слегка синим от некачественного стекла банки, и возлежал
солидный куль из грубой желтой бумаги. В этом куле был сахарный песок.
Семка и Леонид скинули пальтишки, бросили их на кровать, вытащили свою
посуду. Ленька налил чай и сказал Юрику, не очень льстясь, но и не очень
грубя:
- Дай-ка сахарку-то!
- И маслица! - добавил Семка.
Юрик поднял на них утомленный взгляд, отер испарину, выступившую на
лбу, оставив, однако, бусинки пота под носом, и, распрямляя свое хлипкое
тело, велел:
- А вы повежливее попросите!