"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

Долго ищем пресс-центр. Он в здании радио Шида. Никто не знает, где оно.
Фотограф, он же шофер, ругается. Нас останавливает военный патруль. "Везете
оружие? Куда вы едете?"
Находим пресс-центр. В комнате за длинным, покрытым зеленым сукном
столом - десяток военных. И почему-то почти черная девушка в розовой кофте.
На погонах шефа пресс-центра - четыре звезды. Он похож на молодого Жана
Жене. На вид ему лет 25. Оказывается, нет,- 33 года. Узнав, что я -
французский журналист, русский, капитан делается добрее. У Марковича - день
рождения, нам наливают по рюмке ракии.
Пока нам отстукивают на пишущей машине военный пропуск - "дозволу",
капитан спрашивает меня: "Как вы думаете, третья мировая война уже началась,
здесь, у нас?" У меня нет ответа. У него тоже нет.
Нам дают резервиста с автоматом. Его зовут Зарко Михич. Солдат
усаживается на переднее сиденье. Фотограф, смеясь, говорит, что меня
принимают как "амбассадора" (посла). И что такая честь мне оказывается,
очевидно, потому, что я русский. Следуя за конвоем военных грузовиков,
выезжаем в направлении Вуковара.
Село Товарник. Церковь без головы, разрушена еще в августе. Танк с
югославским флагом. Бронетранспортеры. Стены домов обрызганы тысячами
осколков и пуль. Через каждые пять-десять минут нас останавливают патрули и
проверяют документы. У нашего солдата тоже. Быстро едем через лес, где еще
недавно прятались (так нам говорит наш солдат) снайперы.
Село Сотин. У дороги - неожиданно - яркий пляжный зонт, под ним стол и
несколько ржавых железных стульев. На одном - плюшевый крупный бело-розовый
медведь - солдатская незатейливая шутка. Повсюду вдоль дороги - костры,
греются замерзшие солдаты. Минус десять - ненормальная температура в декабре
на Балканах. Нас останавливают уже через каждые полсотни метров. Патрули
теперь смешанные: армии и территориальных отрядов добровольцев. Я заметил
мощного, бородатого, в кожанке, сапогах и папахе четника.
Вуковар. Руины, развалины, руины. Мертвые улицы. Десятки бульдозеров,
толпы солдат расчищают проезды. Мы выходим и фотографируем. К нам бежит
офицер, машет руками: "Нельзя!" Через сотню метров находим другого офицера,
выше званием, он разрешает. Мы имеем право, в "дозволе" написано, что нам
разрешается фотографировать в зоне боевых действий.
Нет ни единого квадратного метра в этом городе, не пораженного десятками
осколков. Кто-то подсчитал, что на город был выпущено два миллиона зарядов.
"Каждый дом был крепостью,- объясняет нам солдат.- Стреляли из базук". Здесь
и там югославские флаги свисают с разрушенных зданий. Фотограф непрерывно
снимает.
На центральной площади города снимаемся на память у сваленной
скульптуры. Выясняется, что наш солдат - Зарко Михич читал мои статьи в
"Борбе". (Уже полтора года я пишу статьи для этой белградской газеты.) И
даже ходил искать мои книги в книжных магазинах. Спасибо ему.
Вуковара нет. Есть пространство под холодным декабрьским небом: битый
кирпич, изуродованное железо, черные расщепленные деревья. Есть солдаты и
бульдозеры. С небольшими интервалами постоянно взрываются глухо мины.
Во дворе разрушенного, без крыши, музея, бывшего дворца графа Эльца,
когда я делаю два шага в сторону от протоптанной тропы, солдат кричит: "Не
делай этого! Здесь могут быть мины!" Объясняет, что небольшие мины,
называемые "паштет", часто располагаются кругом. "Я всего лишь собрался