"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

О

"славной привычке комбата ставить точку контрольным выстрелом в щеку"

Приходько

"сообщили ребята из группы, следившей последнее время за Костенко",

то есть из службы безопасности. Сама Наталья Приходько Костенко не
знала. Видела фото из судебного дела и обгорелый "БЮСТ".
Я чувствую, что обязан защитить репутацию комбата. Может быть, потому,
что у меня у самого не блистательно чистая репутация, однако в моей
преданности священным ценностям российского народа (Народ / Государство /
Родина) я предельно честен. Я готов ценою жизни защитить и Великую Россию, и
ее часть - маленькое Приднестровье, "судьбу которого готов разделить даже с
оружием в руках", как справедливо писала обо мне газета "Днестровская
правда" в своем выпуске 11 июля.
"Грехи" комбата не есть грехи. "Употреблял алкоголь". Алкоголь -
неотъемлемая часть войны. Традиция европейской войны от римлян через средние
века вся связана с алкоголем. Отрицать это могут только московские
дамочки-корреспондентки. Петр I, победив под Полтавой, пировал прямо на поле
сражения, пригласив пленных шведских офицеров, и поднял даже тост: "За моих
учителей!" Во время Великой Отечественной войны алкогольный рацион положен
был солдату и законным образом фигурировал в интендантских списках. Перед
атакой у всех армий, у "наших", равно как у американцев и у врагов - немцев,
принято было выдавать солдату порцию водки, виски, шнапса. Солдат,
находящийся в постоянном напряжении фронта, физическом и психологическом
напряжении, имеет право и обязан расслабиться. Разумеется, речь не идет ни о
пьянстве, ни тем более о болезненном алкоголизме, каковые жестоко
караются... По окончании интервью я, помню, вынул из сумки поллитру водки:
"Выпьем, товарищ подполковник, за знакомство?" Комбат со своей стороны
достал пару бутылок хорошего молдавского вина. (Мы его, кстати, не допили.)
Открыл банку с солеными помидорами. На столе лежали вишни. Мы пили тогда
вчетвером: комбат, я, капитан Шурыгин, фотограф Кругликов, пили не торопясь,
отдыхая, каждый после своей работы, вспоминая войны и конфликты, в которых
привелось нам воевать или участвовать. Костенко и Шурыгин вспомнили
Афганистан, я - Югославию, Кругликов - Даманский, он служил там в 1968 году.
После "битв, где рубились они", перешли мы, как водится, к противоположному
полу, ибо что еще занимает солдата и тревожит его, так это женщина, жена. Мы
поведали друг другу мужские секреты. Оказалось, жена Костенко "уехала" от
него, забрав ребенка, Шурыгин разводится с женой, я вспомнил свою жену,
оставленную в Париже, с болью в сердце. Существование "дамы сердца", ох,
мадам Приходько...- нормальное явление, "дамы" есть у всех физически
здоровых мужчин. А в том, что Татьяна не расставалась с оружием в штабе
батальона, находящегося меньше чем в километре от линии фронта, нет ничего
анормального. Было бы странно, если бы она этого оружия не имела. (По уставу
личное оружие полагается носить всегда с собой. Когда в Парканах я вылез из
БТРа и пошел интервьюировать подполковника Дудкевича, оставив было свой
автомат в БТРе, полагая, что здесь, на территории военной части, он мне не
понадобится, водитель напомнил мне устав.) Плюс Татьяна работала в штабе, я