"Астрид Линдгрен. Все мы - дети из Буллербю (Повести) " - читать интересную книгу автора

Черстин тоже смеялась, хотя и не понимала, над чем Анна смеется. Наверно,
Черстин думала, что залепить человеку глаза шпинатом - ничего особенного.
Потом она вдруг расхотела есть. Сжала губы и каждый раз отталкивала
ложку, так что половина шпината оказалась на платье. Мы стали поить ее соком
из чашки, и половина сока пролилась на платье. Й платье стало не белое, а
зеленое с красным, белого осталось только чуть-чуть в разных местах. Там,
где ей не удалось заляпать его шпинатом и залить соком.
- Меня только одно радует, - сказала Анна, - что эта девчонка сейчас
ляжет спать.
- Да, я тоже этому рада, - согласилась я.
Мы с трудом снова стащили с нее одежду и напялили на нее ночную
сорочку. Мы ужасно устали, пока наконец справились с этим.
- Если кому-то нужен сейчас мертвый час, так это нам, - сказала я Анне.
Мы уложили Черстин в постель в комнате рядом с кухней, вышли и закрыли
дверь. И тут Черстин завопила, как сумасшедшая. Мы попробовали делать вид,
что не слышим, но она ревела все громче и громче. Под конец Анна сунула
голову в комнату и сказала:
- Замолчи, противная малявка!
Понятно, с маленькими детьми нужно говорить ласково и приветливо. Но
иногда это никак не получается. Хотя в газете и было написано, что дети
будут упрямыми и злыми, если на них рычат. Вот и с Черстин так получилось.
Она орала пуще прежнего. Мы обе вошли к ней. Она обрадовалась, встала в
кроватке, стала не переставая прыгать и кричать "ай, ай!". Она просунула
между перекладинами кровати свою маленькую ручку, похлопала меня и приложила
свою щечку к моей щеке.
- Какая она все-таки славненькая, - сказала я.
Тут Черстин укусила меня за щеку. Да так, что у меня два дня была
царапина.
Мы уложили ее в постель и укрыли хорошенько одеялом. Но она в одну
секунду начала сучить ногами и сбросила его. Она сбрасывала одеяло раз
десять. И мы перестали ее укрывать, а просто сказали: "Закрывай глазки и
спи, Черстин", и ушли. А Черстин снова подняла вой.
- Нет уж, хватит с нас, - сказала Анна. - Пусть себе ревет!
Мы уселись за кухонным столом и попробовали разговаривать, но никак не
смогли. Черстин ревела всё громче и громче. Мы даже вспотели от ее рева.
Иногда она на несколько секунд замолкала. Но, видно, только для того, чтобы
набрать воздуха и реветь еще громче. И вдруг она все-таки замолчала.
- Вот хорошо! - воскликнула я. - Наконец-то она уснула.
Мы с Анной взяли фишки и сели играть в лото. Нам было очень даже
весело.
- Малявки должны всё время лежать в кровати, - сказала Анна. - Тогда,
по крайней мере, знаешь, где они есть.
И тут из комнаты, где лежала Черстин, послышались какие-то странные
звуки. Так бормочет маленький ребенок, когда он занят чем-то интересным.
- Нет, это уже слишком! - рассердилась я. - Неужели эта девчонка еще не
спит?
Мы тихонько подкрались к двери и поглядели в замочную скважину. Мы
увидели кроватку Черстин. Но Черстин там не было. Кровать была пуста. Мы
ворвались в комнату. Догадайтесь, где была Черстин? Она сидела в только что
выбеленном и нарядном открытом очаге с баночкой сапожного крема в руках.