"Астрид Линдгрен. Самуэль Август из Севедсторпа и Ханна из Хульта (Повесть) " - читать интересную книгу автора

"По своей простоте скажу, что хочу, чтобы ты приезжал чаще, а то я иной
раз скучаю, когда долго тебя не вижу. Не хотела тебе этого говорить и уже
каюсь, что написала, но что написано, то написано. Сам видишь, как легко
девушке проболтаться".
Долгою зимою было тоскливо, а зимой тысяча девятьсот четвертого года в
Смоланде, видно, было много снега, потому что Ханна писала:
"Знаешь ли ты, что у нас снег идет день и ночь. И ничего нового и
интересного в Пеларне нет, так что и писать особо не о чем".
Самуэлю Августу, жившему неподалеку от Виммербю, было, наверное,
повеселее. Во всяком случае, он мог ходить на лекции.
"Вчера вечером я был на лекции, рассказывали про Лондон. С интересом
послушал про этот большой город".
Первого апреля, год спустя после признания под плакучим ясенем, он
опять оказался в городе.
"Вечером первого апреля прошелся я по городу и не мог не поглядеть на
тот плакучий ясень возле церкви", - писал он.
- Да, этот плакучий ясень Самуэль Август запомнил на всю жизнь, и
каждое первое апреля было для него всегда праздничным, памятным днем.
Снова настало лето, потом пришла новая осень, и Ханне по-прежнему
казалось, что они встречаются слишком редко:
"Знаешь, если бы у меня были велосипед и невеста, я бы ездила к ней в
десять раз чаще, чем ты ко мне нынешним летом".
Да уж, дела теперь у Самуэля Августа явно шли лучше, однако велосипед
этот не "вылез из-под земли". Но и без велосипеда он навещал бы Ханну так
часто, как только мог. Но тяжелая работа по будням и постоянные поездки
туда-сюда с пастором по воскресеньям оставляли жениху мало времени для
встреч с невестой.
Короткое время Ханна жила у майорши из Моссебу, важной персоны в
приходе, чтобы немного подучиться господским манерам. Там ей вроде было
неплохо, но однако писала она: "Кажется мне, будто меня заперли в большом
шкафу".
Ханна боялась быть запертой. Быть может, именно поэтому, когда время
свадьбы приблизилось, она стала колебаться. Наступил тысяча девятьсот пятый
год, в июне Самуэль Август и Ханна собрались пожениться. И тут Ханна вдруг
начала сомневаться, хочет ли она выходить замуж. Очевидно, они говорили об
этом, и Самуэль Август, верно, был в отчаянии, но упоминает он об этом лишь
в одном письме: "Надеюсь, что ты больше не станешь повторять "не знаю",
перестанешь сомневаться, моя дорогая, и решишься наконец стать моей? А быть
может, ты более не можешь или не хочешь любить меня?"
Ханна ответила ему лишь через четырнадцать дней: "...Я тебе не ответила
на твой нелегкий вопрос, могу ли я, хочу ли я еще любить тебя. Ах, как
трудно на него ответить, когда не знаешь сама, чего хочешь. Ясное дело, ты
мне мил по-прежнему, и я всем сердцем хочу избавиться от всех сомнений и все
же никак не могу решиться на столь важный шаг. У меня уже как бы вошло в
привычку радостно думать о замужестве как о чем-то еще очень далеком, а
когда оно приближается, мне, словно капризному ребенку, хочется убежать и
спрятаться. Да, дорогой мой, я не знаю, поймешь ли ты меня или, скорее,
можешь ли простить меня за то, что я иной раз говорю тебе "я не знаю". Я не
хочу походить на капризного ребенка и твердо решила поступить скорее против
своей воли, нежели против воли родительской. Стало быть, теперь все зависит