"Мэган Линдхольм. Пой вместе с ветром (Заклинательницы ветров-1) " - читать интересную книгу автора

тоже было ей не впервой. В разное время в потайном шкафчике путешествовали
и драгоценные камни, и бумаги, признававшие наследницей незаконнорожденную
дочь, а однажды - запретная книга, запечатанная от любопытных глаз зеленым
воском, к которому приложил свой перстень колдун. Так что ценность груза
была, в общем, ни при чем. Больше всего беспокоили Ки хитроумные
предосторожности Ризуса. Что, если у толстячка была вовсе не мания
преследования, как она привыкла считать? Что, если за ним и правда кто-то
следил? Что, если ОНИ обратили внимание на разосланных им многочисленных
нарочных и задумались, что бы это значило? А если еще принять во внимание
напыщенные манеры самовлюбленного коротышки и его любовь к бренди... Да,
такому, как Ризус, понадобятся величайшие усилия, чтобы не расхвастаться во
хмелю о том, как ловко он всех обманул. Но даже если он и продержится после
ее отъезда несколько дней, - можно ли сравнить черепашью скорость
нагруженного фургона с резвым галопом всадника на быстром коне?.. Надо ли
говорить, что весь остаток дня Ки так и этак размышляла над этой
возможностью. Дошло до того, что удивительно щедрая плата, предложенная
Ризусом, и та стала казаться ей подозрительной...
Незадолго до темноты серые перебрались через широкую мелкую реку,
пересекавшую дорогу. Переход оказался нетрудным: дно реки выстилала галька,
мелкая и надежная под копытами. Выбравшись на ту сторону, Ки направила
коней на небольшую ровную поляну, прикрытую от ветра зарослями низкорослого
ельника. Что там встретится дальше - никому не известно, а здесь, по
крайней мере, была вода и какое-никакое укрытие. Ки решила устроить ночлег.
Сперва она позаботилась о конях: вытерла обоих и укрыла каждого
собственной попоной. Попоны были несколько поношенными: ей подарили их
тогда же, когда и Сигурда с Сигмундом. На какой-то миг она снова увидела
искорки смеха в синих глазах Свена - он так обрадовался ее изумлению, -
ощутила шершавое прикосновение его огромных мозолистых ладоней, когда он
вручал ей поводья диковато косившихся серых трехлеток. Новенькие, скрипучие
поводья... Ки отогнала видение прочь. В то время попоны были великоваты
коням. А теперь они почти вытерлись. При первом же случае выброшу их, куплю
новые, твердо пообещала себе Ки. Она отлично знала, что не сделает этого.
Ки приподняла и переложила на другое место дырявый мешок с солью,
лежавший в кузове фургона. Потом развязала тот, что лежал под ним, и
вытрясла из него щедрую порцию зерна. Проголодавшиеся тяжеловозы немедленно
подошли и, пофыркивая, принялись подбирать корм с вялой осенней травы. Ки
уложила на место мешочек с зерном и прикрыла его соляным. Это была еще одна
уступка со стороны Ризуса. Если уж нужен для отвода глаз какой-то груз,
сказала она ему, так пусть это будет, по крайней мере, что-то такое, что
мне пригодится в пути. Еще не хватало, чтобы коням в горах пришлось
голодать!
Покончив с зерном, кони отошли прочь и стали щипать траву, редкими
клочками росшую на склоне. Тем временем Ки привычно занялась делами,
заполнявшими ее одинокие вечера. Затеплила костерок с подветренной стороны
фургона, повесила над огнем кипятиться покрытый копотью котелок, отделила
часть припасов для ужина. Заварив чай, она дала ему настояться до черноты,
а потом выпила, обжигаясь и чувствуя, как он льется в пустоту живота. Ей
хотелось есть, и от этого голод стал только острее. Ки поставила наземь
глиняную кружку и потянулась помешать суп ножом, которым резала мясо...
В это время Сигмунд ударил копытом и шарахнулся, испугавшись чего-то.