"Эрик Линклэйтер. Мистер Бикулла " - читать интересную книгу автора

кроме психоаналитиков, никого всерьез не интересуют наши сны.
Мистер Бикулла побывал на приеме у доктора Лессинга и по непонятным
причинам вернулся оттуда очень довольный своим новым знакомством.
- Вы были правы, когда сказали, что доктор слишком эмоционален. У него
масса поводов для волнений. По-моему, он никогда не был счастлив, но сейчас
он просто несчастный человек, потому что прочитал слишком много книг, но так
и не насытился чтивом.
Увлечение Индией, землей, несравнимой с богатым и грязным континентом,
который был их общей родиной, сближало их. Индия стала надежной основой их
дружбы, знание ее культов и храмов, правителей и аскетов, быта цыган,
ростовщиков, тхагов, пребывающих в божественном опьянении, и самих богов - в
том числе вечно танцующей в экстазе Кали,[8] признала наркотиком.
- Я не знаю и не хочу знать ничего об этой британской... как ее там...
Достаточно того, что мне известно о тебе: ты всю свою жизнь занимаешься тем,
что делаешь из мухи слона, и готов подвергнуть критике все, что не выудил из
книг. Я сыта по горло твоим нытьем.
- А тебе никогда не приходило в голову, что я могу быть прав?
- Не приходило, потому что я знаю, отчего ты ноешь!
- Не надо, Клэр! Неужели ты в самом деле считаешь, будто все, что я
говорю, - предвзятые суждения, направленные против тебя, и все мои доводы -
это аргументы ad hominem?[9]
- Иди к черту, Джордж! Ты на своем-то родном английском языке мудрено
выражаешься, а когда переходишь на латынь... о, пошел ты к черту!
В ее голосе было столько ненависти, будто она хотела выплеснуть на него
весь свой гнев. Раздражение Лессинга, слабое, как плохой пловец в
разбушевавшемся море, уступило место отчаянию, и он с позором покинул поле
битвы.
- Это не так далеко, как тебе кажется, - сказал он и некоторое время
наблюдал за Клэр. Она вернулась на свой диван, поправила подушки, пригладила
волосы и опять раскрыла книжку и, все еще задыхаясь от злости, постаралась
принять холодный и безразличный вид.
Он вернулся в свой кабинет и закрыл окно, потому что на улице
похолодало. Становится все хуже, думал он, хотя и не сразу, постепенно. Так
не может продолжаться до бесконечности, но это надолго. Я не знаю, куда
деваться, и даже если бы знал...
Склонив голову и ссутулив плечи, он метался по комнате, пока
неожиданное решение не привело его к письменному столу. Лессинг сел и
нервными дрожащими пальцами открыл свой внушительных размеров дневник.
Препарат, сказал он себе, не внесен в список британской фармакопеи, а между
тем это сильнейший наркотик, который, к несчастью вызывает привыкание. Он
достал массивный отрывной блокнот в черном переплете и стал искать последние
записи о мистере Бикулле. Блокнот сразу открылся на нужном месте, и Лессинг
увидел конверт, на котором он сам написал адрес сэра Симона Киллало, после
того как мистер Бикулла ушел, а Клэр отправилась в ресторан. В конверте
лежала пятифунтовая купюра, каковой он собирался расплатиться за картину с
изображением тхагов и их жертвы; он забыл отправить это письмо.
От собственной беспечности его бросило в жар - что мог о нем подумать
сэр Симон? Вскрыв конверт, Лессинг поспешно набросал записку с извинением,
наклеил марку на новый конверт и уже собирался отправить письмо, когда
служанка доложила о появлении очередного пациента. Мистер Бикулла, уверенный