"Лев Линьков. Капитан "Старой черепахи" (повесть и Пограничные рассказы)" - читать интересную книгу автора

"Завоеватели!.." Жаль, что его не перевели позапрошлой весной к Котов-скому,
и он не смог сам расквитаться с этими сэрами и мусью.
Товарищи, приехавшие из Одессы после ее осво бождения, говорили, что
когда конница Котовского на галопе ворвалась в город, командующий экспедици
онным корпусом интервентов генерал Франше д'Эспере бежал из гостиницы в
одном нижнем белье и едва успел взобраться на стоящий под парами крейсер...
Одесса, Одесса! Много лиха испытала ты и от немцев, и от Антанты, и от
петлюровцев, от банд Тютюнника. Они грабили и терзали тебя, намеревались
поставить на колени твоих гордых сынов, а ты все вынесла, все пережила и
опять стала свободной...
Возвращение в родной город волновало Андрея, будило радужные надежды,
но где-то в глубине соз нания настойчиво возникала мысль, что он совершает
ошибку. Вряд ли найдет он здесь то, к чему стремит ся, вряд ли встретит
старых друзей. Кто помнит его, кроме отца с матерью? От Катюши он не получал
пи сем почти год - все время переезжал с места на мес то. Ее, наверно, и нет
в Одессе: в последнем письме она сообщала, что собирается в Москву учиться.
Пожалуй, зря не остался он в армии и покинул товарищей, с которыми три
года - всю гражданскую войну - делил и невзгоды и радости походной жизни;
вместе переживал и горечь фронтовых неудач и сча стье побед. Навестил бы
родителей и вернулся обрат но. Так ведь нет - его потянуло к морю.
Когда шла война, об этом не думалось. Трудовой люд бился за советскую
власть. И эта борьба цели ком захватила Андрея. Он видел, чувствовал, созна
вал: большевики ведут народ по правильному пути, другого пути нет - либо
бери винтовку в руки, либо буржуи снова наденут тебе ярмо на шею.
Но когда Красная Армия вышвырнула с советской земли всех господ
интервентов, панов, баронов и кня зей с их белым войском, Андрея потянуло в
родные места, потянуло властно, неудержимо. Так захотелось ему приклонить
голову в отцовском доме, жить у мо ря, что, не раздумывая, не слушая
уговоров това рищей, он демобилизовался первым из всех команди ров. Многих
не отпускали - по слухам, полк должен был вскоре выступить куда-то в
Тамбовщину на по давление кулацких банд, - а его не задерживали: уч ли
недавнее тяжелое ранение. Собрался Андрей одним духом. Сложил в фанерный
чемоданчик бельиш ко, сухари, несколько кусков пайкового сахара, нехит рые
подарки старикам, кружку, бритву, щетку сапож ную - и на вокзал...
Андрей отдался думам, забыв о пестром, разноликом населении теплушки,
которое шумно спорило о судьбах мировой революции и о новой экономиче ской
политике, обсуждало цены на хлеб и табак и прочее и прочее.
Кто-то пел "Реве та стогне Днiпр широкiй...", кто-то, хохоча,
рассказывал анекдоты, кто-то пил само гон. Кто-то усиленно расхваливал
самодельные зажи галки и предлагал за полбуханки ситного целых де сять штук:
"Погляди, работа-то какая, без отказа слу жить будут. Ювелирная работа!"
Четверо парней с ожесточенным азартом играли в карты.
Под потолком в жестяном фонаре вздрагивало пла мя сальной свечи, и в
полутьме лица людей казались неестественно желтыми и мрачными.
Андрею хотелось курить, но табаку не было. Поса сывая холодную трубку и
глядя в ночную степь, он с досадой вспомнил, что едет домой почти без денег.
- Дичаем, батенька, дичаем! - извлекая из меш ка кукурузный хлеб,
неожиданно обратился к Андрею сидевший у самой двери седой, но бодрый
старик, оде тый в ватную женскую кофту. - Вот, извольте знать, чтобы не
отправиться к праотцам, я обменял на ку курузу антикварную вазу и картину