"Лев Линьков. Капитан "Старой черепахи" (повесть и Пограничные рассказы)" - читать интересную книгу автора

В сравнении с Ермаковым Ковальчук казался гигантом. Все черты его лица
были под стать могучей фигуре: широкие скулы, мясистый нос, большие губы,
хитровато-добродушные круглые карие глаза, чуб кур чавых каштановых волос.
Ермаков был ростом чуть выше среднего, поджа рый и угловатый. Длинное
лицо, тонкий нос с неболь шой горбинкой и резко очерченными ноздрями, черные
брови, тесно сдвинутые над серыми, широко постав ленными глазами и
выдающийся вперед подбородок говорили о крутом нраве.
- Отца моего видел? - спросил после недолгого молчания Андрей.
- Часто вижу, прыгает! Твой Роман Денисович все на маяке... Хороший
старик!
- А наших из эскадры? Петра Лопухова, Ваню Рыбакова, Михаила Васюткина?
- Никого не видать на горизонте. Васюткина под Петроградом встречал,
Рыбаков где-то у Перми погиб. Разметала революция моряков по сухопутью. По
терялись кто где.
- Моряки не потеряются, - раздраженно попра вил Андрей.
- Так-то так, - смутился Ковальчук. - А тебя где это ковырнуло?
- Под Касторной...
- В кавалерии служил?
- Ив кавалерии пришлось.
- Поплавали, одним словом, - усмехнулся боц ман.
- Поплавали, - подтвердил Андрей. - А ты как живешь? Работаешь-то где?
Плаваешь?
- Как же, плаваю... на бочке в лимане! - Коваль чук помрачнел. - В
дворниках я на телеграфе...
Сима рассказал, что воевал под Петроградом про тив Юденича ("Лохань
английскую мы там с одним дружком подбили, танком называется", - не преминул
похвастать он), потом был пулеметчиком на броне поезде "Смерть капитализму".
Под Перекопом про дырявило осколком бок, думал, отдать концы и рас
проститься с жизнью придется, да обошлось: живучи черноморцы! Год провалялся
в Симферополе в гос питале, в мае уволили по чистой. Куда было податься?
Махнул к старухе матери в Одессу. Хотел плавать- не вышло. Обида! Бил, бил
буржуев и всяких интер вентов, всякую шкуру барабанную, а торгаши и спе
кулянты опять расплодились, словно тараканы в кам бузе, к ногтю бы их всех!
Сима обрадовался возможности отвести душу со старым другом и говорил
без умолку. За свою го ворливость он ведь и получил на "Смелом" прозвище
"Пулемет".
Андрей, не любивший рассказывать о себе и жа ловаться на превратности
судьбы, предпочитал слу шать и с волнением глядел по сторонам: вот она, род
ная Одесса!..
Когда миновали Портовую, дома сгорбились, тро туары сузились. Здесь, на
окраине, обитали рабочие одесских заводов, портовые грузчики, извозчики, мел
кие торговцы. Андрей знал на Молдаванке каждый переулок. Одним из них
мальчишки всегда ходили к морю на рыбалку; за длинным желтым забором должна
быть старая выемка, через которую можно пробраться в таинственные катакомбы,
а в Дюковском саду они гуляли с Катей...
Друзья распростились у домика, где жили роди тели Ермакова,
сговорившись обязательно на днях повидаться и выпить по чарочке.
- Поклон отцу с матушкой, - сказал на прощанье Ковальчук и так сжал
приятелю руку, что тот не вольно поморщился.
Дом, где родился и вырос Ермаков, был неболь шой, в три окна по фасаду.