"Марио Варгас Льоса. Литума в Андах " - читать интересную книгу автора

просил о чем-то. Его окружили. Альбер и petite Michele остались одни.
- Ты видишь у них камни? - Ее голос дрожал. - Видишь? Видишь?
Дневной свет быстро разливался над плоскогорьем, все более отчетливо
обрисовывая фигуры и лица. Это были бедные люди, совсем молодые, а среди
них подростки и даже дети. Вооруженные автоматами, револьверами, мачете,
палками и просто камнями. Толстяк в шляпе упал на колени и, сложив пальцы
крестом, клялся в чем-то, обратив лицо к небу. Но вот круг сомкнулся - и он
исчез из виду. Слышались только его мольбы и крики. Сгрудившиеся вокруг
люди толкались, подзадоривали друг друга, протискивались внутрь круга, и
вот уже взметнулись вверх руки, сжимавшие камни, взметнулись и опустились,
снова взметнулись и снова опустились...
- Мы французы, - сказала petite Michele.
- Не делайте этого, сеньор! - закричал Альбер. - Мы французские
туристы, сеньор!
Да, они были почти дети. Но с холодными лицами, жесткими, как их
охоты*, твердыми, как камни в их шершавых руках, которые они обрушили на
Альбера и petite Michele.

* Охоты - вид индейских сандалий (кечуа).

- Убейте нас сразу! - крикнул Альбер по-французски, обнимая petite
Michele и пытаясь загородить ее от безжалостных рук. - Мы ведь тоже
молодые, сеньор! Сеньор!


* * *

- Когда я услышал, что этот тип стал избивать ее и она заплакала, у
меня мурашки пошли по коже, - сказал Томас. - Все как и в прошлый раз,
подумал я, все как в Пукальпе. Везет же тебе как утопленнику.
Литума заметил, что Томаса Карреньо трясет от одного воспоминания о
той ночи, он весь горит, заново переживая случившееся.
Кажется, даже забыл, что он не один, что его слушают.
- Когда мой крестный в первый раз послал меня охранять Борова, я чуть
не лопнул от гордости, - немного успокоившись, снова заговорил парень. -
Еще бы. Быть рядом с такой важной шишкой, сопровождать его в сельву. Но в
первый раз была та страшная ночь в Пукальпе, а теперь то же самое
начиналось в Тинго-Марии.
- Ты еще не нюхал настоящей жизни, не знаешь, что она полна дерьма, -
заметил Литума. - Ты прямо как с луны свалился, Томасито.
- Я знаю жизнь, но все равно от этого садизма мне стало не по себе.
Меня, черт возьми, воротит от таких вещей. Я их не понимаю. И я пришел в
такое бешенство - даже вспомнить страшно. Ведь он был хуже зверя. Тогда-то
я и понял, почему его прозвали Боровом.
Раздался удар, женщина завизжала. Он ее берет и в это же самое время
бьет. Литума прикрыл глаза и постарался представить ее. Пухленькая,
фигуристая, с круглыми грудями. Этот тип - важная шишка - поставил ее на
колени, берет сзади и одновременно охаживает ремнем, да так, что на спине
остаются багровые полосы.
- Не знаю, кто в тот момент был мне противнее - он или она. Чего