"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

продавщице так радостно, как ранним утром улыбался взошедшему солнцу,
белым черемухам, голубым елям на взлобке яра.
- Полкило конфет-подушечек, триста грамм мырмеладу, полкило соевых, -
поматывая толстым пальцем, важным голосом говорила жена рамщика
Варфоломеева и косилась на соседок, чтобы видеть, какое впечатление
производит на них. - Пожалуйста, не забудьте, Поля, чтобы мырмелад шел на
вес целенький... Мой не любит, если половинки!
Потом гордая Варфоломеиха стала брать развесную халву, манную крупу,
геркулес в пачках, сахар-песок и муку. На фанатичном лице продавщицы Поли
ненавистно розовели скулы, губы вытянулись в ниточку; она бренчала и
стучала всем, чем можно стучать и бренчать, а на важную Варфоломеиху за
все время ни разу не посмотрела.
- Терпи, народ! - успокаивающе зашептал Ванечка Юдин. - Видали, как
она на меня зыркнула? Значит, беспремен отпустит...
Водка в сельповском магазине продавалась только после десяти часов,
очередь стояла мертво, толстая Варфоломейха все держала указующе поднятым
жирный палец, и Семен Баландин, судорожно всхлипнув, вытянув длинную и
тонкую шею навстречу продавщице Поле, умоляюще попросил:
- Поль, а Поль, отпусти! Поль, а Поль!
Помещение магазина было полупустым, высоким, женщины, сердито
наблюдающие за гордой и важной Варфоломеихой, мертво молчали, и
болезненный голос Семена звучал в магазине так громко, словно он кричал:
- Поль, Поль, пожалей!
Не обращая внимания на Баландина, точно не слыша, не видя его,
продавщица вернулась к прилавку и, не изменив выражения лица - глаза
постно опущены, скулы крутые, подбородок спокойный, - закричала так громко
и визгливо, что зазвенело в ушах:
- Ходют тут всякие!.. Нет того, чтобы мне благодарность принесть за
то, что магазин на полчаса раньше открываю, так они еще водку просют до
сроку! Они еще через прилавки лезут к материальным ценностям!.. Вот счас
всех вытурю, закрючу магазин да пойду досыпать... Здоровье у меня
подорванное, жирного целый день не ем, один чай пью... А тут ходют всякие!
А тут сами не знают, кого брать: то ей крупу, то ей мырмеладу, то еще каку
холеру!
Вот так кричала продавщица Поля, надувая до красноты жилистое горло,
трясясь от злости. Одновременно с этим она привычным движением выхватила
из-под прилавка бутылку с зеленой наклейкой, размахнувшись ей, как
гранатой, бросила ее на грудь Ванечки Юдина, а второй рукой выдрала у него
из пальцев бумажные деньги с завернутой в них мелочью.
- Сойдите с моих глаз, пьяницы! - надрывалась Поля. - Это дело для
меня могет судом кончиться, но глядеть на вас мне от сердца противно, а
тут еще сумки животом к прилавку прижимают, культурность свою показывают
да по четыре веса берут, чтобы я хворобой изошла...
Она все кричала и кричала, хотя четверо приятелей на цыпочках уже
выбирались из магазина боком-боком да поскорее-поскорее, так как с
продавщицей Полей шутить не приходилось - на поселке она была большая
сила. Работала Поля в Чила-Юле лет уже пятнадцать, на воровстве и
махинациях никогда поймана не была, магазин у нее почти круглые сутки
бывал открытым, но жизнь человека становилась плохой, если на него
сердилась продавщица Поля: во-первых, хорошего товару тебе не видать как