"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

решительнее подумала: "Права я! Права!" Быстро позавтракала, оделась и, не
разбудив мать, выскользнула на улицу...
Сейчас она стоит на носу катера, в лицо бьет дождь, ветер валит
суденышко с борта на борт. Позади нее - напряженная тишина. Катер "Чудесный"
десять минут выстрял у правого берега; дядя Истигней ходил по раскисшей
глине, взволнованно курил самокрутку, Наталья Колотовкина ругалась, Семен
Кружилин злился, а Григорий Пцхлава огорченно цокал - не пришел на берег
Ульян Тихий. После длинных десяти минут они отчалили, а Семен отвязал от
катера обласок, положив в него весло, сказал: "Если придет, переедет!"
Озабоченные, хмурые, неповоротливые в своих грубых брезентовых
комбинезонах, рыбаки спрыгивают в воду, выходят на берег, делятся на группы,
одни направляются к неводу, другие к выборочной машине. Наталья Колотовкина
срывает фуфайку, зло бросает на песок... Стрельников, не зная, что делать,
стоит на берегу. В руках у него раскрытый блокнот; дождь бьет в страницы,
они набухли, чернила расплылись, но бригадир не замечает этого.
Рыбаки готовятся к замету невода - привязывают к ремням голенища
высоких сапог, глубоко надвигают зюйдвестки, осматривают остро отточенные
ножи. Потом разбирают невод, готовят завозню, проверяют поплавки и грузила.
Иногда незаметно друг для друга бросают короткий взгляд на реку - не
покажется ли обласок с Ульяном.
По-прежнему льет дождь. Песок уже не песок, а вода, в которой плавают
песчинки; те, что тяжелее, опустились вниз, легкие остались наверху; берег
похож на жидкую кашу. Тучи висят еще ниже, чем вчера, - одна навалилась на
осокорь дяди Истигнея, облапила его. В небе ни просвета, ни надежды на него.
Бакланов не слышно, не видно. Один было поднялся с берега, расправил острые
крылья, но порыв ветра бросил его, он наклонился, чирканул крылом воду,
боком унесся обратно. Запищал жалобно, тонко.
Правый берег просматривается плохо: закрыт пеленой дождя, сквозь
которую видны только расплывшиеся контуры домишек. Пароход "Рабочий"
показывается внезапно: вот не было его, и вот он появился - белое, сияющее
чудо, возник, как по волшебству, и уже громко ревет гудок, и уже, не
разворачиваясь, так как идет навстречу стрежи, "Рабочий" с разлету подходит
к дебаркадеру, останавливается. Лихо швартуется капитан "Рабочего" - пароход
еще не отдышался, еще не растаял в дожде султан пара из гудка, а уже летят
на землю швартовые, выдвигается трап, бегут пассажиры. Правда, всего этого с
песка не видно, но рыбаки знают, как швартуется "Рабочий".
Проходит не больше минуты, как от белого борта парохода отделяется ярко
раскрашенная шлюпка, хорошо видная на темной реке. Шлюпка пересекает реку,
идет не на песок, а немного в сторону, но рыбаков не обманешь - учитывая
снос, речники берут немного выше. Разбирающий невод Степка Верхоланцев
бросает его, бежит сломя голову к дяде Истигнею, сидящему на выборочной
машине. Степка испуганно шепчет на ухо старику: "К нам!.. Из-за Ульяна!..."
У шлюпки сильный подвесной мотор. Он поднимает за кормой бурун зеленой
воды; у берега шлюпка делает изящный, плавный поворот, и уже виден сидящий
за рулем капитан "Рабочего". С ним матрос и первый помощник. Идет дождище,
завывает ветер, а капитан и помощник словно из другого царства: на них
отлакированные дождем плащи, на фуражках потемневшие, но свежие чехлы.
Шлюпка белая, голубая, розовая, на маленьком флагштоке вьется яркий флаг.
Праздником, торжественностью парада веет на рыбаков от быстрой шлюпки.
С радушной улыбкой подходит к кромке берега бригадир Николай Михайлович