"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

кивает. Но странно, рыбаки на бригадира обращают мало внимания: они следят
не за ним, а за дядей Истигнеем. Он первым погружает ложку в миску, зацепив
большой кусок осетрины, обдувает его, затем, попробовав, прикрывает глаза,
как бы говоря: "Ничего! Ешьте, ребята!" И они неторопливо приступают к
обеду.
Если разобраться, то дядя Истигней настоящий бригадир, хотя он никогда
ничего не приказывает. Если нужно сделать что-то, он идет и делает, и за ним
то же самое делают остальные. Дядя Истигней давно бы мог стать бригадиром,
ему не раз предлагали занять эту должность, но он уклоняется, посмеиваясь,
говорит: "На счетах не умею! Это вы - прокуроры!" В слово "прокурор" дядя
Истигней вкладывает свой, очень широкий смысл.
Николай Михайлович Стрельников на счетах работает бойко.
- Кушайте, миленькие, снедайте, робятушки! - поет тетка Анисья. - Ешьте
на здоровье! Не робейте!
Рыбаки, конечно, не робеют. Аппетит у них отличный, злой, и никто не
боится переесть. Через полчаса после обеда хоть снова садись за стол, хоть
снова вали в котел осетра... По Оби идут пароходы, река живет, солнце
старается вовсю, рейсовый самолет проносится над Карташевом, а рыбакам нет
до них дела. Они обедают. Не много их, этих рыбаков, но все они - в
общем-то, конечно, разные - чем-то похожи друг на друга. Чем - сказать
трудно. Манерами, обветренными лицами, крепкими фигурами, конечно!
Но главное не в этом, а в том, что они равны по положению, по труду, по
заработку, по всему укладу жизни. Только Григорий Пцхлава, Ульян Тихий и
Виктория Перелыгина родились не в Карташеве, остальные родились и выросли
здесь. Иные - до Советской власти, иные - в годы революции, иные - до
Отечественной войны, иные - в годы ее. Дядя Истигней хорошо помнит томского
купца Кухтерина, что скупал на Оби рыбу; Степка Верхоланцев о Кухтерине
ничего не знает; дядя Истигней воевал под Москвой, Степка тогда был
мальчишкой. А вот сейчас они до удивления похожи. Если не глядеть на лица,
то можно подумать, что братья склонились над мисками - похожи спинами,
шеями, затылками с вьющимися черными волосами.
- Спасибо, Анисья, напитался! - говорит дядя Истигней, осторожно
положив на стол ложку. Потом разглаживает пальцами густой вихор на затылке.
Волосы у старика неподатливые, завитые мелкими колечками.
Сразу же после дяди Истигнея кладут ложки остальные рыбаки, так как
считается неприличным есть после того, как кто-нибудь кончил. Нарымские
хозяева, приглашая в гости, учитывают это - сам хозяин ест до тех пор, пока
не уверится, что гость сыт, только тогда хозяин положит ложку.
- Спасибо! - благодарят рыбаки. После обеда полагается полчасика
отдохнуть. Семен Кружилин с размаху валится на голый песок; дядя Истигней,
высматривая удобное местечко, чтобы прилечь, загодя свертывает телогрейку;
Степка Верхоланцев об отдыхе не думает - глядит на Викторию, а та смотрит
куда-то мимо него. Лицо у нее какое-то напряженное. И вдруг она встает,
высоко вскидывает голову, звонко произносит:
- Товарищи! Минуточку!
Девушка она высокая, а навес над столом низкий, и она почти упирается
головой в крышу. Это ее, видимо, стесняет, и она выходит из-под навеса,
оборачивается к рыбакам.
- Товарищи, поговорим! - продолжает она так же звонко. Теперь она может
свободно вытянуться во весь свой рост, свободно жестикулировать. Видно, что