"Виль Липатов. Глухая Мята (повесть) " - читать интересную книгу автора

Ворочается, не спит Федор. Нанизывает в тесную цепочку гневные
справедливые слова, которые скажет бригадиру, если тот снова придерется к
нему понапрасну; горячится, нервничает, переворачивает подушку. Теперь он
лежит лицом к Изюмину. "Вот это человек!" - думает Федор восторженно и весь
переполняется симпатией к спящему механику. Изюмин спит спокойно, дышит
ровно, а лицо у него даже во сне умное, красивое, энергичное...
Изюмин силен, строен, он веселый, вежливый человек. Механик неспешлив,
аккуратен, он умеет слушать других - внимательно, не пропуская ничего, не
рассеиваясь, а сам говорит изящно, точно нанизывает яркие цветные бусы.
Виктора Гава и Бориса Берсжкова - десятиклассников - механик покорил
сразу... На третий день жизни в Глухой Мяте парни сели за шахматы. Целый
вечер ожесточенно сражались они, окруженные уважительными
лесозаготовителями, а Никита Федорович шипел: "Тише! Серьезное дело, как
говорится..." И только Валентин Семенович сидел в сторонке, читал книгу, но,
когда Виктор победил и шумпо торжествовал, Изюмин оторвался от книги с яркой
обложкой, чуть приметно улыбнулся и попросил Бориса показать запись партий.
- Партию, Виктор, а? - предложил механик, пробежав запись.
Гав согласился, и вот тут-то случилось удивительное: механик играл с
Виктором, не глядя на шахматную доску.
- Представьте себе, я помню расположение фигур! - ответил он вежливо на
ошеломленный возглас Борщева.
Да, интересный человек механик Изюмин! Редко встречал таких людей Федор
Титов, и он дивится тому, каким разным бывает Валентин Семенович: вот шутит
он, смеется, но вдруг замолчит, стиснет зубы и пойдет по лесосеке -
одинокий, согнутый и немного суетливый. Похож в этот момент механик на
бывшего директора леспромхоза Гурьева: кажется со стороны, что под мышкой у
Валентина Семеновича зажат пузатый портфель желтой кожи, хотя в руках ничего
нет.
Вскоре Федор заметил, что Валентин Семенович охотнее и чаще, чем с
другими, беседует с ним. И как-то ночью, в непогодь, когда за окнами,
взгальный, бесился ветер, Федор разоткровенничался с механиком. Теперь,
вспоминая этот разговор, нервный и взбалмошный, Федор удивляется - откуда
что бралось! Раньше, заполняя автобиографический листок, ставил размашистую,
крючковатую подпись уже на половине первого листа, а в ту ночь ему казалось,
что всего не рассказать Изюмину. Лихорадочно нашептывал Федор:
- ... Представьте, Валентин Семенович, приходите вы в кино, садитесь на
свое место, свет гаснет, и вдруг из-под лавки вылазит мальчишка, что прошел
без билета... Так вот этот мальчишка и есть я! Сроду у меня маленького
двадцати копеек на билет не было. Безотцовщина!.. Или возьмите еще такое.
Вот будто идете вы по тротуару, смотрите - лежит иа нем рублевка. Ну, вы,
конечно, нагибаетесь, думаете подобрать ее, а рублевка вдруг уползает... В
чем дело? Привязана за ниточку, за которую пацан держится. Так вот, этот
пацан и есть я! А вот еще... Приходите вы на огород, осматриваете грядку с
огурцами - все в порядке! Огурцы на месте. Вы, конечно, срываете - и что за
чудо! Второй половинки нет у огурца - отрезана! Так вот, это тоже - я!..
Зимой, Валентин Семенович, совсем дикие дела творились. Растапливают это
соседи печку, все чин чином, а вдруг - бах, тарарах! К чертовой матери летит
печка! А это я полено взял, просверлил центровкой и начинил порохом... Да,
Валентин Семенович, совсем я избаловался с малолетства. В школу немного
походил, пять групп кончил и не хочу больше учиться. Вот и вырос кирюхой! В