"Виль Липатов. Глухая Мята (повесть) " - читать интересную книгу автора

Федору делается весело, он забывает об уползающей бумажке, идет по тротуару
дальше, ласково попрощавшись с Изюминым... По обе стороны тротуара
громоздятся высокие, красивые дома, мелькают скверы; он идет быстрее и
быстрее и слышит за спиной предостерегающий голос Изюмина: "Осторожнее,
Федор, воздух нагреется от скорости, и ты сгоришь..." Но Федору тепло,
уютно, и он не обращает внимания на предостережения механика и почти бежит.
Затем он слышит далекий гром, видит вспышку молнии и, споткнувшись, летит
вниз, в голубую, гремящую густотой пропасть. В ушах тонко свистит ветер...

4

- Федор, а Федор, вставай! Просыпайся, Федор!
Над Титовым, высокий как дом, стоит бригадир Семенов. Снизу голова
бригадира кажется совсем маленькой, детской, а руки длинными, точно плети, а
ноги еще длиннее - не ноги, а телеграфные столбы.
- Вставай, Титов! - сумрачно говорит Семенов и отходит от Федора, и
Титов слышит громкий, раскатистый хохот лесозаготовителей. Он быстро
оглядывается - люди смеются навзрыд и смотрят на него, на Титова, но он не
может понять, в чем дело, почему они хохочут... Мелко подрагивая, смеется
Петр Удочкин; Никита Федорович солидно оглаживает бороду, щурится, разводит
руками; а Михаил Силантьев заливается на лавке - поднял ноги и от восторга
сучит ими. Слева от Федора стоит умытый, подтянутый механик Изюмин и
сдержанно, одними губами, улыбается.
- Что! - ошеломленно привстает Федор.
- Ничего! - отвечает издалека Семенов.
- Вот ты скажи, какая въедливая штука... - разводит руками Никита
Федорович Борщев.
Федор рывком поднимается. Он не может смотреть на товарищей, по-бычьи
наклоняет толстую шею и чувствует, как лицо, уши заливает жаркая волна
румянца; знакомое ощущение дрожи в ногах, холодка под ложечкой охватывает
его. Что случилось? Почему они хохочут над ним? Предположения - одно другого
нелепее - мелькают в голове, и он останавливается на одном: позорном. Федор
бросает взгляд на постель, но ничего не видит - пелена застилает глаза, и от
этого начинает мелко, судорожно подрагивать левое веко. С испугом, с
замиранием сердца ждет Федор, как внутри порвется, обрушится что-то и тогда
произойдет безобразное, страшное. Царапающий горло крик уже готов вырваться
из груди, но он чувствует на плече тяжесть - это рука механика Изюмина.
- Спокойно, Федор! - Изюмин сильно сжимает плечо. - Спокойно! Ничего
особого не случилось! Ты матерился во сне, вот и все... Нервишки, Федор,
нервишки! Иди мойся.
Словно сквозь строй шагает Федор по комнате, а когда идет мимо
бригадира Семенова, на скулах катаются, пухнут желваки.
- Такое дело, как говорится, с каждым может статься! - убедительно
замечает Никита Федорович. - Это как пить дать!..
Лесозаготовители готовятся к выходу в лес - они сосредоточенны,
деловиты, в движениях сдержанны и сноровисты; строго соблюдая очередь,
подходят к умывальнику, фыркают, крепко трут лица, плечи, волосатые груди.
Пока мужчины моются, Дарья Скороход накрывает стол. Она поднялась чуть свет,
наварила чугун борща, зажарила картошку, достала из подполья соленые грибы,
огурцы, помидоры. На деревянной подставке тускло маслянятся куски свиного