"Виль Липатов. Игорь Саввович " - читать интересную книгу автора

области, происходил, как говорят в Сибири, из чалдонского рода коренных
русских жителей, и поэтому в его речи сверкали яркие и прекрасные старинные
словечки типа "ланись" вместо "в прошлом году" или "намедни" вместо "вчера".
- А ты, милиция, пей! - насмешливо сказал Прончатов. - Скоро опять
прильнешь сосунком к телефону!
Рюмки снова были налиты. Лиминский старался шутить и веселиться, но в
грандиозной гостиной под абажуром с хрустальными подвесками, казалось,
висело дымное облако скуки и неприютности, и даже Прончатов со своей
блондинкой Наташей казались печальными. Время текло медленно, как песок в
суточных часах. Отбивали медные секунды часы в деревянном футляре, минуты
уходили в холодную вечность пресной водой сквозь вялые пальцы, и было такое
ощущение, что и в комнате, и за окном, и везде жизнь остановилась, а
пристанские шумы походили на стук последнего вагона уходящего в
неизвестность поезда.
В двери деликатно постучали. Прончатов быстро поднялся, сделав властный
успокаивающий жест, бронзовым идолом пошел к дверям.
- Выйдем вместе! - сказал он Игорю Саввовичу. - Надо сказать пару слов
дежурной.
В коридоре Прончатов и Игорь Саввович понимающе переглянулись, затем
Прончатов резко открыл двери, не дав дежурной по этажу просунуть нос даже в
щелочку, вышел, чтобы "объяснить" дежурной по этажу, почему после
одиннадцати часов в его номере пребывали гости, когда гостиничными правилами
это было категорически запрещено. От нечего делать Игорь Саввович посмотрел
на себя в громадное зеркало. Грудь, если выражаться литературно, раздирало
когтями страха, жалили сердце булавочные уколы, но ему самому неожиданно
понравилось зеркальное отражение. Стоял спокойный, несуетный, еще молодой
человек с непротивным и даже - представьте! - мужественным лицом и такими
глазами, что трудно понять: отражается ли в них тоска, или глаза, так
сказать, налиты начальственной влагой. "Держись, старина!" - подумал Игорь
Саввович и подмигнул своему отражению.
- Крепкая баба попалась! - со смаком и одобрением сказал Прончатов,
вернувшись в прихожую. - С юморком, с размахом! Не приняла, а допустила меня
до счастья дать ей на лапу... Ну вот что, старче! Я тебя не для дежурной
вызвал. - Он положил руку на плечо Игоря Саввовича. - Весь этот
междусобойчик я ради тебя устроил. - Прончатов усмехнулся. - Лиминского я не
видел? - Он привлек к себе Игоря Саввовича за плечи. - Встряхнись, оживи,
почувствуй вкус жизни!
Прончатов выпрямился, страстно продолжал:
- Только не сдавайся, слышишь, не сдавайся - пропадешь. У всякого
бывает - жить не хочется! Скрипнешь зубами, и еще как живешь... Ты слышишь
меня, старче! Я тебя люблю! Ты штучное производство, Коло-Юльский плот -
эпоха, а ты... Ты раскис, как гимназистка! Ну говори! Хочу твой голос
слышать - соскучился.
Игорь Саввович молчал - болела опять грудь, и было по-обычному
беспричинно страшно. Однако тихо сказал:
- Я стараюсь, Олег! Все, кажется, перепробовал. Безрезультатно.
- Врешь! - загремел Прончатов. - Не стараешься, а - вот именно! -
пробуешь... - Он снова обнял друга. - А может, тебе вернуться на
Весенинский? Хочешь?
- Не хочу! То есть не думал, хочу ли...