"Виль Липатов. Капитан 'Смелого'" - читать интересную книгу автора

старый миляга! Ах молодец!"
- Отдать носовую! - бодрым тенорком командует капитан. - Тиха-а-а-й!
Гудок "Смелого" оглушает.
После гудка - небольшая пауза, наполненная шипеньем пара, грохотом
цепей, скрежетом носовой чалки, и - из громкоговорителя валится на палубу,
на людей:

Наверх вы, товарищи,
Все по местам...

Члены комиссии переглядываются, тянутся к ушам, но только жестами могут
показать, что не забыли прошлогоднего "Бродягу". Но жесты - не слова:
хитренько морщится капитан и незаметно подмигивает боцману: "Выручил,
голуба-душа... Век не забуду!"
Все тонет в оглушительных звуках песни: команды, ускоряющийся бой плиц,
сигнальные гудки, и как-то вдруг оказывается, что пароход уже протянул между
собой и берегом широкую полоску воды и уже пробегает мимо затонувших
тальников. Взметнувшись вверх, тугим треугольником реет вымпел. Выгнутое
горбушкой многоводье протоки голубым полотном течет под пароход;
прикоснувшись к острому носу, бесшумно раздваивается, мягко обнимает
оборками волн.
Оглушительно крякнув, замолкают громкоговорители, и тогда возникают и
сливаются воедино звуки движения судна, которые для речников так же
привычны, как шум прибоя для жителей побережья.
Речник просыпается, засыпает, ест, работает и отдыхает под ровные удары
плиц, шипенье пара и редкие такты рулевой машинки; речник не спит, не ест и
не отдыхает, когда стоит тишина, которая действует на него угнетающе, а
ночью, во сне, она сильнее взрыва. Очумело соскакивает речник с узкой койки,
сдерживая удары сердца, прислушивается к звону в ушах, и страшные картины
одна за одной встают в темноте кубрика: налетели на мель! Врезались в берег!
Поломали колеса! После навигации неделю не спит речник на жаркой перине в
Моряковке, ворочается, кажется ему, что тишина поселка орет сиренным, жутким
голосом.
- Вперед полный! - командует капитан.
Он проходит мимо серьезных членов комиссии, нетерпеливого ожидания
Петьки Передряги, насмешливой улыбки Кости Хохлова и становится рядом с
носовым прожектором - впереди всех; щекой прикасается к ветру капитан,
чувствует мягкие и упругие его ладони, вдыхает запах весноводья. На самом
ветродуе стоит капитан, тонкими пальцами цепко держится за леер, по привычке
расставив ноги. Чуть покачиваясь, легко и плавно несет его навстречу стрежи
и солнечным всплескам старый обский буксир "Смелый".
Сорок третью навигацию начинает капитан.
- Ветерок! - раздается позади него тихий голос.
- Дует! - отвечает капитан и теснится, дает место начальнику районного
управления и капитану-наставнику Федору Федоровичу.
Задумчиво кусает овсяную метелку усов капитан-наставник, ерошит
закуржавевшие виски начальник управления и смотрят на сиреневую в лучах
опавшего солнца воду и молчат. Что сказать Федору Федоровичу? Списали его
годы с палубы, осудили на вечную тоску минутных встреч с чужими пароходами;
нечего сказать и начальнику, приговоренному к пожизненному поселению в