"Виль Липатов. Шестеро" - читать интересную книгу автора

Ему бросили трос, он подхватил его, потянул на себя. Трактористы
торопливо помогали, в суматохе мочили валенки в воде. Наконец трос подали, и
Гулин погрузился в воду, но без троса - отвязывать веревочку.
- Одежду готовь! - крикнул Сашке Свирин, а старший Захаренко пошел к
берегу - костер разводить.
Наконец Гулин вынырнул. Несколько секунд он ошалело мигал глазами,
широко открыв рот. На лед полетела мокрая тоненькая веревочка.
- Давай! - исступленно закричал Гулин.
Еще раз погрузившись в воду, он накинул трос на крюк. Гулина ухватили
за руки и вытащили из воды. Он дрожал. И Сашка Замятин подумал вдруг, что
все это до нелепости странно, неправдоподобно: кругом снег, лед, светит
зимнее солнце, а на реке стоит голый человек и, не попадая зуб на зуб,
судорожно натягивает кальсоны.
- Помогай, ребята! - закричал Калимбеков, набрасывая на Гулина нижнюю
рубаху. Ее подхватил младший Захаренко и, как ребенку, стал натягивать
рубаху через голову.
Гулин никак не мог попасть в рукав, и, перехватив его руку, Захаренко
одел его. Так же быстро натянули верхнюю рубаху, штаны, телогрейку, тулуп.
Свирин сказал:
- Гоняй его, друзья-товарищи!
Гулина подхватили под руки и потащили по дороге к яру. Он едва успевал
переставлять ноги, волочился. Калимбеков советовал:
- Ногами бежи, ногами.
Не сбавляя ходу, трактористы поволокли Гулина на подъем, он почти висел
в их руках. Минут через десять Гулин взмолился:
- Хватит, братцы, выдохся!
Он был красен, потен, пар валил из-под тулупа, глаза повеселели -
вот-вот расплывется улыбочка с прищуром, насмешливо скривится нижняя губа.
Трактористы подвели Гулина к старшему Захаренко, возле которого весело
потрескивал костер, посадили на расстеленный брезент.
- Не раздевайся, пока не высохнешь, - предупредил Свирин. - Сиди, мы
сейчас...
Сквозь радужно расплывшиеся ресницы наблюдает Гулин за товарищами. Ему
тепло, покойно, немного ноют ноги, иногда судорога холода щекочуще пробегает
по позвоночнику, но все это мелочь, пустяк по сравнению с пьянящей радостью,
которая мягко и трепетно разливается в груди. Гулин сейчас любит всех; готов
обнять и Калимбекова, и Свирина, и братьев Захаренко, и Сашку, смеяться с
ними, и ему становится жалко, что все уже позади: прыжок в воду,
требовательный голос, восторженный взгляд Сашки, уважительные лица остальных
трактористов. Но впечатления пережитого еще живы: он снова представляет себя
стоящим на льду, слышит свою фразу: "Погоди, дай-ка я!" - любуется ее
спокойно-насмешливой интонацией, отчетливо видит, как он подмигивает весело
и смело перед тем, как броситься в воду.
Гулин взмахивает замерзающими ресницами, смотрит на реку. Тракторы
взвывают моторами. Впереди машина его и Свирина, за ней через трос -
Калимбекова. Они начинают выбирать слабинку троса, медленно и осторожно,
чтобы не было рывка. Из машины Калимбекова высунулся Свирин, машет рукой,
что-то кричит, видимо, братьям Захаренко. Двойной трос натягивается, звенит,
колеблется. Свирин машет рукой, словно дирижер в стремительном танце, затем
рука застывает, плавно идет в сторону. Моторы воют задыхаясь. Трактор