"Дмитрий Липскеров. Русское стаккато - британской матери" - читать интересную книгу автора

личностная особенность.
По молодости Роджер комплексовал, носил с собой гигиенические салфетки,
но было чрезвычайно глупо перед очередным рукопожатием протирать ладони от
пота, и от салфеток пришлось отказаться. Он просто незаметно вытирал руку о
брюки, а поскольку они были единственными, то вскоре штанины стали лосниться
и превратились в почти зеркальную поверхность, в которой, казалось, можно
было увидеть отражение.
Конечно, такая картина девушкам не нравилась, но со временем и Роджер
перестал обращать внимание на противоположный пол, считая женщин вместилищем
всех мыслимых и немыслимых пороков. Впрочем, он не принадлежал и к
сексуальным меньшинствам, просто был асексуален, заторможен в проявлении
либидо, которое выходило лишь обильными прыщами на лице и шее, также
проявлялось в излишнем весе и еще некоторых особенных вещах...
Роджер слушал ударника, но был уверен, что дирижер Миша не подает ему
руки не только из-за потливых ладоней, что существует какая-то другая
причина или причины, по которым виолончелист манкирует общением с членом
своего коллектива.
За время своего дирижерства в Лондонском симфоническом ни на одной
репетиции Миша не сделал Роджеру ни единого замечания, не отпустил, что еще
более удивляло, даже мелкой похвалы.
Сначала это явление беспокоило мистера Костаки, но потом он, выдающийся
мастер игры на треугольнике, отнес все вышеперечисленное к неприятию таланта
талантом. Таланты, как разнополярные магниты отталкивают друг друга, но
также и необходимы для союза в сложных приборах. Вот так и Роджер был
необходим Мише, а какое замечание можно сделать выдающемуся мастеру?!
Мистер Костаки доел сальмон, подобрал сметанно-чесночный соус хлебом и
запил ужин большим эспрессо.
Сегодня должны были играть Прокофьева, "Ромео и Джульетту". При этом
какой-то малоизвестный литовский балет обещался стать иллюстрацией музыки.
Роджер посмотрел на часы. До начала оставалось девяносто минут, и он
просто сидел на веранде, наслаждаясь прохладным ветерком с кондитерским
запахом. Костаки слегка фантазировал, как вернется после концерта домой,
запрется в своем флигеле, раскроет книгу и предастся чтению на всю ночь.
Благо в ближайшие три дня ни концертов, ни репетиций не предвидится и можно
нарушать режим сколь угодно.
Мистер Костаки был сыт, и настроение у него было хорошим. Он вертел
головой, рассматривая будущих зрителей, разгадывая в них иностранцев и
местных.
Глядя на переполненное кафе, Роджер подмечал, что люди, посещающие
классические концерты, до этого всегда плотно набивают желудки. Вероятно,
это связано с желанием добиться благостного состояния между дремотой и
бодрствованием, при котором не нужно нервно напрягаться. Тогда музыка сама
заползает в уши и переваривается вместе с пищей, без особой при этом затраты
мозгов.
А у некоторых во время концерта животы пучит. Ухо Роджера частенько
подмечало сей факт. Тогда он незаметно отыскивал глазами виновника
желудочных звуков и в тихих местах наблюдал, как тот мучается своим
вмешательством в музыкальную ткань желудочной фальшью.
Музыканты же, наоборот, играют почти голодные, дабы мозговое восприятие
было более тонким, а уж после концерта и они едят много и вкусно...