"Борис Лисицын. Надтреснутый колокол ("Возвращение Ктулху") " - читать интересную книгу автора

заходит Солнце" народы, у которых предметом поклонения были идолы в форме то
ли пауков, то ли кого-то в этом роде, причем косвенные намеки указывали на
то, что под словом "идолы" тамплиер подразумевал не только каменных
истуканов, но и нечто более жизненное. Немец опасливо замечал, что в
незапамятные времена, когда на Земле еще не было никакой жизни (собственной,
как многозначительно уточнял рыцарь-чернокнижник) пришельцев занесло на нашу
планету стремительно упавшей с неба скалой из черной порфирообразной породы,
испускающей в темноте оранжевый фосфоресцентный блеск. Эта скала некогда
оторвалась от какой-то планеты в Иной Вселенной и, проделав бесконечный путь
сквозь Внешний космос, через Врата черных звезд ворвалась в наше
пространство. К сожалению, копия "Летописей" оказалась неполной, и в ней
отсутствовало описание инопланетных пауков и их судьбы в новом пристанище.
Первые итоги моих работ давали повод для весьма смелых гипотез,
подтверждение которых требовало дополнительного финансирования. Сведения о
культе чужеродных пауков были встречены мной в отчетах экспедиций в
бразильскую сельву, сиамские джунгли и влажные леса побережья Гвинейского
залива, а также угадывались в эхе зловещих эфиопских и уйгурских преданий
седой древности. Однако мой изобиловавший экстравагантными гипотезами и
предположениями доклад был принят руководством университета Атланты довольно
прохладно, а когда я вскользь упомянул об использовании полулегендарных
источников вроде книги Беренгария фон Лутца или каменных письмен Нгахасара,
отношение ко мне стало открыто враждебным. Вскоре декан нашего факультета в
прозрачной форме дал мне понять, что мое присутствие в университете
нежелательно, и я был вынужден подать заявление об уходе.
Затем последовал период нескончаемых попыток устроиться на работу и
скорых увольнений, пока, наконец, в начале 1918 года я не записался
добровольцем в армию. Военная служба, сравнительно недолгая, однако, оказала
существенное воздействие на мой до того довольно мягкий характер, а также
обогатила меня многими новыми умениями.
В августе того же года наш батальон морской пехоты расквартировался в
русском морском порту Архангельск. Под Рождество мой взвод попал в засаду
красных, и уйти удалось немногим. Мне с трудом, самому истекая кровью,
удалось вытащить из-под огня тяжело раненого сержанта Джозефа О"Грэйди,
который с тех пор стал моим близким другом.
В июне 1919 года американская армия покинула Север России, а я, в свою
очередь, прервал не прельстившую меня военную карьеру. Правда, перспективы
человека, не имеющего диплома и толком обучившегося к двадцати пяти годам
лишь маршировать и стрелять, выглядели почти безнадежными. Но на помощь мне
пришел мой новый друг О"Грэйди, до мобилизации служивший шерифом полиции
крохотного городка Милфорд на севере Массачусетса. Он собирался возвратиться
домой и вернуться к прежним обязанностям, в связи с чем предложил мне
переехать к нему и посулил должность своего помощника, заверив, что быть
полицейским в местечке, населенном преимущественно незлобивыми фермерами и
ремесленниками, совсем не сложно и не опасно. Подкрепив свои уговоры
сомнительными, на мой взгляд, и неотразимыми, с его точки зрения,
аргументами типа описания достоинств местных девушек и пива, добродушный
ирландец не мог допустить мысли, что я откажусь от его заманчивого
предложения. Впрочем, альтернативы у меня все равно не было, и я решился на
это резкое изменение в своей жизни, надеясь, что оно будет к лучшему.
Переселение в Милфорд произошло в начале сентября 1919 года. Некоторое