"Михаил Литов. Люди Дивия " - читать интересную книгу автора

возле нее. Мы, Молокановы, всегда занимаемся любовью на полу, это наша
постель, наше супружеское ложе. Жена ничем, ни малейшим движением не
помогала мне, только ждала, а когда я наконец устроился и взялся за нее,
она тотчас привычно застонала.
По прошествии определенного времени внутренний голос вновь прорезался
и возвестил: грязь! Ну, еще бы... Сосуд греха, и с ним в обнимку далеко ли
уйдешь, не расплескав на себя? Когда все закончилось, я пошел в ванную
смыть усталость и печаль души. Наверное, и Рита чувствовала что-то
подобное, догадывалась и прозревала, не зря же она настаивала, чтобы
географически разместить нашу любовь именно на полу, а спать уже по
отдельности, в разных постелях и даже в разных комнатах. Но когда теплая
вода смывает с меня пыль и прах только что пережитого позора, я думаю не о
чувствах Риты, не о ее позиции в этом вопросе и уж тем более не о тех
порывах, что привели меня на коврик, специально для таких случаев
разворачиваемый на полу, а о том, где взять силу и как внедрить ее в свой
мозг, чтобы я наконец осознал, насколько серьезна человеческая мысль о
святости.
Боюсь, женщины и тут, не в пример нам, на высоте. Рита после коврика,
пережитого моим сердцем как проигранное сражение, как разгром, спокойно
ходит предо мной голая, словно и не догадываясь, какое отвращение внушает
мне ее нагота. Но это высота и покой только что огулянной коровы,
умиротворенно вернувшейся к пережевыванию травы. Ситуация известная. Однако
я каждый раз обдумываю и переживаю ее заново, исполненный муки. Мужчины
часто легкомысленно относятся к этому моменту, они знают, что в ванной под
струей воды, смывающей с них грязь, надо будет пройти через раскаяние и
даже пообещать себе, что подобное никогда впредь не повторится, а потом,
мол, все будет нормально, жизнь вернется в прежнее русло и когда-нибудь
снова захочется отведать прелестей жены или случайно подвернувшейся
бабенки.
Это легкомыслие выражается в рассеянной улыбке, кривящей мужские
обветреные, потрескавшиеся, воняющие табаком губы. Оно спускает мужчину
ступенькой ниже, в обыденность, где уже поджидает его жена с ее кастрюлями
и внушительной задницей и где он своей приглушенностью мысли и чувства
вдруг приравнивается к животным, а то и к тем поразительным и не столь уж
малочисленным самцам, которые после совокупления не испытывают никакого
стыда, а напротив, потрясают своим ублаженным оружием и говорят: ну, теперь
хорошо, вся дурь вышла! О нет, никоим образом не следует отказываться от
услуг женщин, как и от надобностей продолжения рода. Животность вовсе не в
том, что ты продергиваешь женщину во все дырки, которые она способна
подставить. Брать в этом пример с животных как раз достойно и похвально.
Как они наслаждаются! Наслаждайся и ты. Животность же поражает и разъедает
в ванной, когда теплая вода, звеня чистотой, зовет твой дух вырваться мз
ада, а ты думаешь, что это можно послушать, но с тем, чтобы тут же забыть.
Рита побывала в ванной раньше меня, и в следах пара, обрывочно легших
на зеркало, сохранился ее облик. Но сколько в нем условности, это как
фотография на могильном памятнике - вроде о живом, а видишь мертвое. Рита
несомненно уже в аду. Правильно, искусно намеченные изгибы бровей, тонкая,
как бы принципиально тонкая черточка слегка усмехающегося рта, и этот
взгляд, взгляд... живой, но явно из-за грани, она словно потрунивает,
издевается надо мной, зовет: испробуй и ты эту удивительную штуку смерть!