"Бентли Литтл. Письма, несущие смерть " - читать интересную книгу автора

заявит, что я не точно выразил их взгляды, это случится уже после
публикации.
Я начал печатать.
Составление письма заняло много времени. Я работал, пока не начал
клевать носом, а закончил письмо уже на следующий день после занятий и успел
отпечатать его до прихода отца с работы. В честь Карлоса Сантаны и Артуро
Сандоваля, двух музыкантов, чьи пластинки я видел на днях в магазине "Доброй
воли", я назвался Карлосом Сандовалем, председателем Союза борцов за
гражданские права испаноязычного населения. Я утверждал, что захват городом
земельного участка в пользу застройщиков под прикрытием права государства на
принудительное отчуждение частной собственности является попыткой вытеснения
мексиканского населения. Что муниципалитет проводит политику изменения
демографии города за счет увеличения белого населения, что является
дискриминацией.
Для подкрепления своей точки зрения я быстренько настрочил письмецо
якобы от возмущенного жителя города. Я придумал старую даму, родившуюся в
Акации и прожившую здесь всю свою жизнь. Мол, она считает отвратительным
фанатизм, столь очевидно влияющий на политику чиновников, избранных
горожанами и изгоняющих жителей ее любимого города.
"Леджер" опубликовал оба письма (неужели они публикуют все, что
получают?), и спор разгорелся с новой силой. Совсем рядом с моими письмами
оказалось неофициальное мнение известного расиста-экстремиста, без чьей
поддержки, в чем я был абсолютно уверен, городской совет вполне мог бы
обойтись.
В бой ринулась альтернативная пресса: одна из двух подпольных газет
округа Ориндж напечатала совершенно лживую историю, будто Карлос Сандоваль
посетил собрание местных испаноязычных лидеров, и украла цитату из моего
письма; другая опубликовала передовицу (без подписи) с пересказом всех моих
мыслей. Я был польщен и взволнован тем, что оказался в центре этого
конфликта, но понимал, что темп сбавлять нельзя. Поэтому я написал письмо в
"Лос-Анджелес таймс", на этот раз от лица бизнесмена, проживающего в
приличной части города и возмущенного тем, что чиновники отнимают бизнес у
мелких собственников и передают его своим приятелям.
В редакции потекли письма согласных и несогласных со мной. Я написал
еще одно письмо, заявив, что обсуждаемый городской район является
исторической достопримечательностью, и пусть мелкие политиканы с
неизвестными мотивами не марают его своими грязными лапами. Для всех своих
писем я придумывал фальшивые имена и адреса; брал из телефонной книги
настоящие и изменял одну цифру или букву. Ни разу мне не отказали. Все мои
письма были опубликованы.
Отец постоянно комментировал полемику по Ист-Сайду, ругая противников
реконструкции, но, похоже, он совершенно забыл о том, что инициатором все
этой шумихи был я, что именно мое письмо заварило эту кашу. Как-то вечером я
печатал очередное гневное письмо Карлоса Сандоваля, председателя Союза
борцов за гражданские права испаноязычного населения, направленное против
городского совета, как вдруг вошел отец. Я быстро вытащил письмо и небрежно
положил его на стол текстом вниз, а в машинку вставил чистый лист.
- Что с тобой происходит? - спросил явно недовольный и раздраженный
папаша. - Вместо того чтобы бегать за девчонками, ты прячешься в своей
комнате, печатаешь письма. Я в твоем возрасте укладывал девок направо и