"Андрей Ливадный. Резервный космодром ("Экспансия: История Галактики" #47) " - читать интересную книгу автора

- Странный у нас вдруг вышел разговор. - Илья Степанович устроился
поудобнее, закинув ногу на ногу. - Вот вы, капитан, я по глазам вижу:
считаете, что все происходит так, как должно?
- Конечно. - Не колеблясь ответил Вадим. - Мы развиваемся, что ж здесь
дурного?
- Да разве кто против прогресса? - Макрушин пристально взглянул на
Рощина. - Но появление касты мнемоников не сломает нас? Не поделит еще раз,
уже четко, как по линии терминатора - вот ты развился, а ты нет, значит
остаешься за бортом? Не все ведь готовы к имплантациям, значит миллионам
будет закрыт путь в дальний космос, к реализации своих надежд, мечтаний?
- Рано пока говорить о мнемониках, как об обособленной части
человечества. - Ответил Вадим. - К тому же я уверен, человек с твердыми
убеждениями, ясной целью в жизни всегда найдет и реализует себя, вне
зависимости от количества имплантов.
- Относительно имплантов соглашусь. А что до остального -
заблуждаетесь. У негодяя, подонка, то же твердые жизненные принципы. Он
верит, в то, что творит, в свой образ жизни. Да и большинство из нас, считая
свой жизненный путь правильным и обоснованным, однажды оглянется назад...
- Зачем?
- А думают там ангела увидеть. Хранителя своего. Образно, конечно. Но
там за спиной бесы. Наши поступки, совершенные или напротив, не совершенные,
мелкие, крупные, какая разница? Факт, что они есть, тянутся за нами, как
шлейф, многие их видят, редкие смельчаки признают, но считают все.
- Странная философия. Идеальных людей нет, согласен, но так ли страшны
ошибки?
- Не об ошибках говорю. О грехах, больших и маленьких. То, что сделано,
и спрятано, закопано поглубже, в надежде, что не вылезет никогда...
Они замолчали. Каждый в эти секунды задумался о своем, сокровенном,
словно слова Макрушина спровоцировали некий самоанализ.
- Напряжение какое-то чувствуется. - Внезапно признался Вадим. - Будто
что-то обязательно должно случиться.
- Когда? - Поинтересовалась Инга, не придав должного значения словам
Рощина.
- Скоро. Не знаю. Но чувство на душе тревожное.
- Тогда может быть, сменим тему? - Предложил Илья Степанович.
- Охотно. - Кивнул Вадим, заметив, как Инга вдруг поежилась, будто на
нее повеяло порывом ледяного воздуха.
- Прохладно?
- Зябко. - Она встала, подошла к мангалу, угли в котором уже
подернулись пеплом, и протянула руки, согревая ладони остатками тепла. На ее
лицо легли гротескные тени, в прическе под волосами что-то блеснуло, и
Вадим, скорее машинально, чем осознанно вдруг поймал себя на мгновенном
сканировании.
Под коротко остриженными волосами девушки не пряталось дополнительных
имплантов, и он успокоился.
- Илья Степанович, а вы обещали рассказать о раскопках.
Макрушин кивнул.
- Конечно. Вот только боюсь разочаровать вас, Вадим. Восемнадцать
миллионов лет - огромный отрезок времени. А оно, как известно, беспощадно к
большинству материальных свидетельств. Мы год за годом расчищаем руины