"Владимир Лившиц. Защита Лившица: Адвокатские истории " - читать интересную книгу автора

Altera pars

Мавра тридцать пять лет работала технологом на мебельной фабрике. За
эти годы технология изготовления мебели существенно не менялась. Фабрика
периодически побеждала в социалистических соревнованиях, и ее продукцию как
тогда, так и сейчас вопреки всему называли мебелью.
Потом по телевизору сказали, что у социализма должно быть человеческое
лицо, и начались непонятные Мавре события. На фабрике появились незнакомые
люди, имеющие человеческие лица, толстые шеи и лайсензы менеджеров по
мерчендайзингу. Только не надо сразу смотреть в словарь или спрашивать у
знакомых, что это такое. Еще успеете. Ведь когда-то по фене ботал лишь
ограниченный круг людей, а нынче любой интеллигентный человек знает, чем
гоп-стоп отличается от мокрухи. То же самое будет и с лайсензами по
мерчендайзингу. Всему свое время.
Мерчендайзеры привели на фабрику дистрибьюторов, промоутеров и
супервайзеров, а Мавре и тем, кто позиционировал себя в другом формате и не
понимал значения этих слов, настойчиво предложили уйти на пенсию.
И Мавра ушла. Первое время она привычно просыпалась в семь утра,
одевалась как на работу, выходила из дома и гуляла в соседнем сквере,
пытаясь радоваться тому, что никуда не надо спешить. Но через месяц она
нагулялась.
Теперь, дождавшись, когда сын Гоша уходил в университет, Мавра садилась
на диван и беззвучно плакала. Когда-то она жила соцсоревнованиями, годовыми
планами и субботниками. Все это было важно и всерьез, а впереди маячили
разные жизненные перспективы. И вдруг стало понятно, что осталась лишь одна
перспектива - доживать. Ей уже пятьдесят восемь.
Или еще пятьдесят восемь. Смотря с какого конца считать. Ведь жизнь ее
складывалась не только из планов и субботников. Не они же подарили ей Гошу.
У Мавры уже был период отсутствия всяких перспектив - после той
автомобильной катастрофы, когда она неизвестно почему и для чего осталась
жить. А через месяц выяснилось, что в ней чудом осталась часть жизни того,
кто раньше составлял все ее жизненные перспективы. И Мавра, словно наседка,
стала высиживать плод, не выходя из института акушерства все оставшиеся
восемь месяцев своей поздней и неожиданной беременности. Плод получился
замечательный и был назван Георгием Георгиевичем. Он стал ее жизненной
перспективой. Он спас ее своими первыми шагами, словами, слезами, синяками и
успехами в математике. А субботники и планы были общим фоном, как и у всех в
то время.
Сейчас Гоша - гордость факультета. В следующем году он окончит
университет, потом станет знаменитым ученым, потом женится, потом внуки
появятся.
В общем, перспективы есть, и доживать еще рановато - нужно жить.
Мавра встала с дивана, прошлась по комнате и остановилась перед
зеркалом. Очень даже ничего - во всяком случае, не хуже, чем те, у которых
человеческие лица.


* * *

Жить, однако, предстояло на Маврину, извините за выражение, пенсию и