"Сэм Льювеллин. В смертельном круге " - читать интересную книгу автора

перед спонсором козлом отпущения, который утопил его деньги, хотя он и
лучший рулевой на побережье.
Так вот чем пахло в этой комнате! Это был запах козла отпущения. И я
взорвался:
- Вы прекрасно знаете, черт побери, что все это неправда! Лодки
поддержки были в полумиле за кормой. А в море полно акул. Поул не изменил
курса, поэтому вполне можно допустить, что он не видел Билла. Я был просто
обязан вернуться назад за ним, а Поул должен был дать мне пройти.
Челюсть Хонитона выдвинулась вперед - вид у него стал прямо-таки
угрожающим, но при этом он не мог скрыть проблеск удовлетворения.
- Будьте так добры, умерьте свой пыл, - посоветовал он. - Поул
утверждает, что вы вышли на его воду прямо перед самым столкновением.
- Думаю, парни из моего экипажа поддержат меня, - вставил Поул с
мальчишеской улыбкой, сверкнув белыми зубами.
- Но не Билл, - возразил я.
- А, - сказал Поул, - но он был за бортом.
Я смотрел на него, на Джеффри и Хонитона и понимал, что больше
говорить нечего. Они нарисовали пунктир вокруг моей шеи и написали на нем:
"Резать здесь".
И все-таки я настаивал на своем:
- Вы бросили Билла, полагаясь на спасательные лодки, потому что были
далеко позади и хотели догнать меня, воспользовавшись тем, что я сбавил
ход. А когда увидели, что можете навредить мне, то пошли на столкновение.
Это вы потопили "Поллукс", но теперь все хотите свалить на меня.
Вот теперь тишина стала мертвой. Я стоял, чувствуя себя совсем больным
и понимая, что должен что-то предпринять. Что-то тактичное и дипломатичное.
Придумать какой-то мягкий ответ, который отвратил бы гнев. Козлы отпущения
должны иметь хорошие манеры.
- Мне кажется, вам лучше бросить это дело, - посоветовал Хонитон. Его
глаза были полуприкрыты, словно у жабы. Поул замер, как суровый греческий
бог с рекламой виски на рубашке.
Да будь я проклят, если останусь здесь хоть на минуту! Это я-то,
Мартин Деверо, неистовый англоирландец, который сказал, что думал, а теперь
должен был смиренно терпеть все последствия этого шага. И я заявил:
- Хватит всей этой ерунды. Я ухожу от вас. - Их лица сразу стали
жесткими, и вовсе не от неожиданности. Как я понял, они, с нетерпением
сдерживая дыхание, ждали от меня этих слов, которые сильно облегчали им их
грязную работу.
Хонитон сказал:
- Вы ведете себя не слишком-то хорошо, Мартин.
Поул внимательно наблюдал за мной, лукавый триумф светился в его карих
глазах. И я вспомнил школьные гонки на Темзе в Бурн-Энд на шверботах. Поул
учился в Итоне, а я - в школе недалеко от Ридинга, название которой он
демонстративно не желал запомнить. Я его здорово обыграл. И он стоял после
гонки с точно таким же выражением глаз, как теперь, и говорил:
- Не удивляйтесь, что он хорошо сделал свое дело. Он работает в порту
и смотрит за лодкой моего отца.
Его друзья по экипажу захихикали, но ему не удалось унизить меня. Я
просто сбросил его в реку, пока его дружки стояли, разинув рты. Мы никогда
не вспоминали об этом, ни Поул, ни я.