"Елена Лобанова. Предел " - читать интересную книгу автора

любви.
Она спускалась с лестницы, как нисходят на землю боги. Или тот, у кого
есть цель. Что, в общем-то, одно и то же.

- Ну и что нам теперь делать? А? И что ты задумал? Чем нам эта
полуобморочная сможет помочь? - Нэрнис страдал, чувствуя свою вину за
состояние несчастной служанки.
- Пить! Сначала. - Даэрос с видом философа приложился к горлышку
кувшина. Нэрнис, с видом другого философа, не разделяющего его взгляды,
отнял кувшин и хлебнул следом.
- Я вспомнил свою мысль! Я знаю, Нэрнис, ты - оценишь! Но я хочу, чтобы
ты догадался сам.
- Не могу. Время поджимает. Давай уже, излагай!
- Проблема в плаще. Так?
- Так!
- Нет плаща - нет проблемы, так?
- Так!
- Значит, плащ должен исчезнуть. Так?
- Так! Но как?
- Его должны украсть!
- Кто?
- А мы сами и украдем! Точнее, непреодолимая сила, что заставляет
любого восторгаться Пределом и желать оставить память о себе!
- Даэрос! Яблоко было вредным и лишним! Мы - воры? Или скорбные умом
смертные?
- Нет! Ни то, ни другое! Это же наш плащ, так?
Нэрнис уже согласился, внутренне, делить его плащ на двоих, но...
- Но как же так? Он что улетит?
- Именно!
- Но...
- Никаких "но". Реши для себя, что тебе важнее: отвратительная
скандальная история, драка с прислугой или сам плащ?
- К темным силам этот плащ! Хотя бы его вышивала и моя Достойная Мать!
- А его вышивала твоя Мать?
- Нет!
- Я знал, что ты бескорыстен и прекрасен! Выпьем, как братья! - Таких
предложений без последующей кровной мести не отвергают. И неважно, сколько
Даэрос выпил в кухне, пока нагружали его поднос. И перед тем, как он,
наконец, закусил яблоком тот орех.
Небрежно опростав более менее вместительное блюдо, (стряхнув его
содержимое, не глядя, меж зубцов башни), Даэрос отер салфеткой "братский
сосуд". Не успел Нэрнис ахнуть и закусить, как в него (в блюдо) хлынула
струя красного как кровь вина. Чаша перешла с рук на руки не менее четырех
раз, прежде чем Даэрос, истинно по-братски, сунул Нэрнису в рот какую-то
траву. Кажется, все-таки салат. С лимоном. Все еще благородный, Аль Арвиль
закусил и смирился с тем, что у него опять появился старший брат. Причем,
рядом. Но такой, какого нет ни у кого на свете! Полу... в общем, невиданно
пополамчатый. Да! Не называть же его полутемным, когда он сам себя именует
полусветлым. По-по-лам-чатый! Только произнести трудно, но зато - необидно.
- Слушай, Нэрьо! Теперь я могу называть тебя так. А ты можешь называть