"Елена Лобанова. Предел " - читать интересную книгу автора

тактикой и стратегией боя на метлах, совершенно не осознавала. А Нэрнис не
только стал задыхаться, но и понял, что некто злодейски пытается свернуть
ему шею. Поэтому "некто" получил весомый удар по ребрам с двух рук, хрюкнул
и выпустил голову из захвата.

"Убил!" Нэрнис ошалело смотрел на Пелли, лежавшую на полу, с неловко
подвернутыми ногами. Даэрос почему-то хохотал в углу. В голове что-то
гудело, болело и пыталось вылезти наружу через виски. Мозг, наверное. Пахло
морем, тухлыми водорослями, гнилым деревом и еще какой-то дрянью. Вместо
каменных стен комнаты "Замка" неизвестно откуда взялись ветхие доски, на
которые опиралась не менее ветхая и дырявая крыша. Во рту было отвратительно
и сухо. И все это от начала и до конца было совершенно невероятно и не
благородно. И - безумно. Как иначе можно объяснить, что Даэрос Ар Ктэль
щеголяет черной окладистой бородой, короткими до плеч черными волосами,
кустистыми бровями и совершенно уж несвойственно для эльфа хохочет над
смертью девы, которую он, Нэрнис, только что убил. А рассудок, вместо того,
чтобы прекратить этот кошмар и укрыться пеленой безмолвия, продолжает
отчаянно вопрошать: "Что бы это значило?". А вывод может быть только один:
Нэрнис Аль Арвиль - первый эльф, сошедший с ума.
- Нет, ну, до слез! Вы же мне так всю краску попортите! - Даэрос
аккуратно промокнул платочком глаза. - Нэрьо! Ты... ты попей водички что ли,
а то на тебя смотреть страшно! И... не махай на меня руками! Я тебе сейчас
расскажу все, что ты проспал. Вот только на Пелли полью немного.
Вода оказалась теплой, но живительной. Пелли застонала, и Нэрнис,
наконец-то, вздохнул с облегчением. Надо же, он еще толком не успел осознать
тяжести преступления, а как его "придавило"! Одной проблемой меньше - уже
лучше. Пелли приподнялась, распрямила ноги, но встать не смогла. "Спину
сломал!" - подумал Нэрнис. Девица отползла к стене, перебирая руками по
полу. Привалилась к ней и обреченно замерла. Когда доски предательски
затрещали, Даэросу пришлось ловить ее за шиворот. А то так бы и вывалилась
наружу.
- Нэрьо, мне очень нравится твоя новая прическа, и я обязательно
расспрошу Пелли, как она заплетает такую красивую косу в пять рядов. Но я
тебя умоляю, выплети из волос этот розовый бант, а то он меня с мысли
сбивает! И... и попроси прощения у нашей спасительницы. Ты же из нее чуть
дух не вышиб. Совсем.
- Приношу самые искренние извинения. Я готов всю жизнь носить Вас на
руках. Я, несомненно, виноват в Вашем увечье и потому...
- Нэрьо, что ты несешь? Какое увечье? От синяков на ребрах еще никто не
умирал. Ты сам и сведешь! Ну, если и сломал пару ребер, так это же
заживет. - Даэрос демонстрировал совершенно "темную" бессердечность. А Пелли
не только поняла, что бородатый чужак, совсем не - чужак, но и осознала, что
прикинуться больной не удастся. И на руках ее носить никто не будет. Ни как
больную, ни как здоровую. Даже мечтать об этом было глупо. Нелепо. Вся
обида, вся горечь, все волнения этих ужасно долгих двух дней вылились в
первые слезинки, а следом - хлынул поток.
Все знают, что женская истерика - это сила. Но есть сила еще более
могучая. Это - тихий плач. Без завываний, без заламывания рук и битья
головой об стену. Так могут плакать только искренне страдающие старики и
дети. Ну, и еще, иногда, женщины, которые вдруг перестали себя обманывать -